- Я так испугался… Куда бежать, где прятаться? – насмешливо фыркнул Ярослав. Рука дяди Тима, снова потянувшаяся за чашкой кофе, на мгновение замерла в воздухе.
- Прекратите, пожалуйста, - сдавленным голосом попросила я. Яр хотел что-то мне возразить, но я ударила его ногой по ноге, и он затих, лишь обжег злобным взглядом Тимофея, а после, как ни в чем не бывало, принялся за еду. У меня же кусок в горло не лез, и я возила вилкой по стейку из мраморной говядины с брусничным соусом.
- Почему не ешь? – спросил Ярослав, усиленно работая челюстями. Я вспомнила вдруг, что его тело постоянно было голодным. Воспоминания о том, что мы менялись телами, заставило меня вздрогнуть. Этого ведь больше не случится? Не случится, верно? Я не хочу больше быть парнем. Я не хочу быть Ярославом. И я все сделаю, чтобы прекратить это.
- Не хочу, - тихо ответила я.
- А ты захоти! – упорствовал он и завладел моей вилкой и ножом. – Ну же, открой ротик!
- Яр, не стоит.
- Ну же, малыш, - выдал Зарецкий. Точно, он находится под воздействием магии. Надышался ею и несет бред. Малыш? Забавно. Но я готова была простить ему этого «малыша» - сейчас я просто была ряда, что он жив, и с ним все в порядке. А глупость… Глупость – это неотъемлемая часть его обаяния.
- Не заставляй ее, - не глядя в нашу сторону, насмешливо сказал дядя Тим. – Настя с детства отличается чрезмерным упрямством.
Ярослав едва слышно прошептал что-то, весьма отдаленно похожее на слово «придурок».
12. 11
- Вы помните меня в детстве? – спросила я, стараясь скрыть изумление. Мне всегда казалось, что в детстве я была маленькой тенью, которую замечала лишь одна старая няня.
- Разумеется, я не настолько стар, чтобы начать забывать прошлое, - отозвался дядя Тим. – Ты была не самым приятным ребенком, Настя. Упрямым, замкнутым и высокомерным. Но меня всегда веселило, как ты изводила Риту.
- Изводила? – переспросила я, удивляясь и злясь одновременно. – Вы что-то путаете. Это она меня изводила.
Он холодно улыбнулся, поправив очки.
- Думаешь?
- Уверена. Я не ныла, не капризничала, не требовала игрушек. Идеально себя вела. Делала все, что мне говорили. Старалась быть лучшей. – Все, что было связано с детством, глухой болью отзывалось в сердце. Верно говорят, что человек родом из детства.
- Ты старалась быть лучше ее дочерей. Не все матери могут это простить, знаешь ли.
- Думаете, я знала это, когда была ребенком? – так же холодно улыбнулась я.
- В какой-то момент ты четко это поняла, - отозвался дядя Тим. – И стремилась быть лучшей уже для того, чтобы обратить на себя внимание Риты. И эта тактика принесла свои плоды.
- Она возненавидела меня еще больше, - криво усмехнулась я. – По-настоящему.
- Ненависть – лучше, чем призрение, - заметил Тимофей.
- Значит, все детство вы наблюдали за мной? – прищурилась я. Дяде не стоило заводить эту тему. Или он делает это специально? Нажимает на мои больные точки, чтобы увидеть реакцию?
- Слишком громкое слово, Настя. Я замечал кое-что урывками. – Он скрестил пальцы под подбородком, в упор глядя на меня. - Вообще, раз мы коснулись щекотливой темы нашего родства, надо признать, что я был удивлен, когда ты появилась в семье брата. Хороший муж, прекрасный отец – как он мог спутаться с какой-то непонятной девицей, да еще и позволить ей родить ребенка? А после этого ребенка забрать в свою семью и заставить жену записать на свое имя. Феноменально, не находишь? Какой женщиной была твоя мать? Что она сделала с твоим отцом?
