Воля и волеизъявление. Монография - страница 6

В ходе судебного разбирательства был сделан вывод о том, что договор купли-продажи от 31.03.2008, акт приема-передачи от 31.03.2008, договор уступки права требования от 12.08.2008, акт приема-передачи от 12.08.2008 от имени общества «Алмаз» подписаны неуполномоченным лицом, что свидетельствует о недействительности (ничтожности) указанных сделок (ст. 53, 168 ГК РФ).

Указав, что соглашение об отступном от 20.08.2008 направлено на прекращение несуществующего обязательства, суды также признали недействительным (ничтожным) названное соглашение.

В силу п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.

Учитывая обстоятельства заключения указанных сделок, а также отсутствие в материалах дела доказательств отражения данных сделок в бухгалтерской документации ответчиков, непредставление ими подлинных экземпляров договоров, а также принимая во внимание, что отчуждение спорного имущества по явно заниженной цене влечет причинение истцу значительных убытков, суды сделали вывод о недобросовестности ответчиков и наличии в их действиях признаков злоупотребления правом^>36.

Однако в последнее время свобода воли ассоциируется в научных исследованиях в большей степени с чем-то неосознанным, неконтролируемым общественным устройством. Отмечается, что «идеи свободы воли и детерминизма поведения не только разные по содержанию, но и противоположные по значению. Соответственно, разные идеи оказывают разное воздействие на психику индивида и его внешнее поведение. Если первая идея отделяет человека от внешнего мира и общества, делая его поведение непознаваемым и неуправляемым, то вторая – восстанавливает психологические закономерности и создает условия для его планового управления^>37. Однако для гражданского права подобный подход представляется неприемлемым. Связывая поведение участников общественных отношений с их волевыми действиями, нельзя данные действия и внутренние установки на их формирование (фактическое понятие воли) определять как нечто неуправляемое и непознаваемое. Данный спор представляется возможным разрешить, только определив точное значение данного явления. Изучая те или иные теоретические работы, связанные с нашей темой, можно выявить некоторые различия в подходах к пониманию воли как правового явления. Наиболее детально данный вывод можно проиллюстрировать на примере выводов Г. В. Мальцева. Ученый отмечает, что «в первичном проявлении воля есть целостная, относительно самостоятельная система влечений и предрасположения к влечениям, которые представляют собой неосознанную либо смутно осознаваемую потребность, неопредмеченную, то есть не знающую еще предмета своего удовлетворения»^>38. Не значит ли данный вывод, что воля может восприниматься именно как общее определение тех чувственных и психических процессов, которые «протекают» в человеке, в том числе не всегда получая внешнее выражение? Нельзя не признать тот факт, что многие внутренние переживания граждан не находят своего внешнего проявления вообще, не говоря уже о каком-то правовом закреплении и правовом выражении этих чувственных явлений. Однако было и более четкое определение понятия воли, которое связывалось с сознательными проявлениями деятельности человека. Мальцев Г. В. отмечает, что «механизм психической регуляции у психологов старых школ неизменно ассоциировался с общим понятием воли. Сознательно регулируемое действие представлялось как волевое действие, направленное на определенную цель, содержащее своего рода программу с выделенными этапами, элементами, осознанными средствами достижения данной цели»