Не колеблясь, я выхватил из кармана марлевую повязку, набросил ее на чернеющий в темноте рот, глубоко вдохнул, плотно прижал губы к горячим и сухим, что ощущалось даже сквозь слои марли, губам человека и с силой выдохнул. Мелькнула мысль, что моя помощница таких действий бы точно не одобрила. Для меня же этот человек сейчас был не опустившимся бомжем, маргинальным элементом, от которого приличным людям следует держаться подальше, а пациентом, требующим немедленной помощи. С удовлетворением я отметил, как поднялась и начала опускаться грудная клетка. После повторения процедуры дыхание полностью восстановилось.
Я машинально все-таки вытер губы рукавом халата и поднял голову. «Двое из ларца, одинаковы с лица», как я про себя иногда называл Вадика и Славика, уже стояли рядом, ожидая дальнейших указаний. Я убрал марлевую повязку с лица неожиданного пациента и снова подивился его неестественной худобе и изможденности. Складывалось впечатление, что человек не ел несколько суток. И не пил, добавил я мысленно, проведя рукой по его иссохшему лбу и щекам. Едва ли руководство одобрит, если я притащу в нашу элитную, черт возьми, спецбольницу этот бесплатный «подарок». Словно в ответ на мои мысли Вадик неуверенно произнес:
– Первый раз вижу бомжа при галстуке и в туфлях, которые стоят примерно столько, сколько я получаю за год.
Только теперь я сообразил, почему вид субъекта вызывал у меня такое недоумение – он больше походил не на бездомного нищего или алкоголика, с которыми я сравнил его по привычке, а на потерпевшего кораблекрушение состоятельного человека. Его костюм, если не принимать во внимание многочисленные дыры и местами налипшую кусками грязь, говорил о хорошем вкусе и достатке своего хозяина и явно был сшит на заказ или куплен в дорогом бутике. Я снова подумал о Мишке Колесове.
– Чего ждем? – гаркнул я «молодцам». – Аккуратно на носилки и в машину. – Мне не терпелось взглянуть на пациента при нормальном свете.
Санитары рванулись выполнять приказ. Совместными усилиями мы уложили странного прохожего на носилки, Славик и Вадик рысцой двинулись к машине. Передо мной, как из-под земли, тут же вынырнул водитель «Мерседеса».
– Может, без милиции обойдемся? – просительно затянул он. – Клянусь, он сам упал.
Ага, голубчик, очень кстати. Я и забыл про тебя совсем. Милиция тебя пугает? Оч-чень хорошо!
– То есть как это сам? – грозно начал я, жестко ткнув пальцем в волосатую грудь, украшенную массивной цепью. – Где это вы видели, чтобы человек сам перед машиной падал? Ничего не знаю, милиция разберется! Пострадавший получил серьезные повреждения, лекарства, лечение, моральный ущерб, наконец, – кто оплачивать будет? А если он вообще не выкарабкается? Я вас спрашиваю!
Отступая под моим натиском, водитель медленно, но верно сдвигался в сторону крайней полосы, по которой одна за другой мчались машины. Еще один пациент мне ни к чему, благоразумно решил я, сгреб парня в охапку и потянул к «Мерседесу».
– Меня ждет пострадавший, милицию мы вызовем по рации. А вы, уважаемый, не вздумайте покинуть место происшествия, номер машины я запомнил хорошо!
– Я все оплачу, – затараторил водитель, – лечение, лекарство, этот, как его, ущерб…
– Ладно, следуйте за нами в больницу, – бросил я и помчался к «Скорой». Смоется, так и черт с ним, нет – будет иметь шанс совершить благое дело.
В три прыжка я догнал санитаров, а через мгновение о водителе уже снова забыл. Уложив клиента в стабильное положение и быстро произведя необходимые манипуляции, я воспользовался оставшимся временем, чтобы осмотреть «подарок» более тщательно.
