– Защити отец небесный, юное чадо, да воздай ему по заслугам.
Во имя «светлого пути»
И булькнул в чашу дитя, полностью с головой, по храму раздалось эхо, звонкий вой грудничка, резал уши, где-то в дали слышался знакомый плач, Джош Тейлор получал свою плату.
Монахи стали на колени, и начали не внятно бормотать, молитвы себе под нос
– Вот, слышишь? (Мия ткнула мне локтем по ребрам) —слышишь, как они говорят?
Я знал этот язык, не представляю откуда, но я понимал каждое сказанное слово.
– Это на каком языке? (Мия вопросительно смотрела на меня, большими голубыми глазами)
– Я не знаю, может у Святого Отца спросить?
_Спроси, а потом мне расскажешь (она хитро улыбнулась, словно лиса)
У одного из монахов, слегка сполз капюшон, и при определенном ракурсе, можно было разглядеть его лицо, бледное, как у Изабеллы Джейсон (директриса) они явно не любили прогулки под солнцем.
Его кожа отчетливо обтягивала скулы, бровей не было, а на правой стороне лица, написаны молитвы, начинались ото лба и заканчивались под нижней губой, эти письмена отличались от тех что были на Святом Отце.
Он словно почувствовал, что я разглядываю его, монах зыркнул исподлобья, и одернул капюшон, его глаза, в прямом смысле светились голубым цветом. Я не произвольно, произнес себе под нос, слово, едва слышное для себя самого.
Монах снова, поднял голову, его глаза и в правду светились.
– Эй, Мия (я сжал ее руку, сильнее чем это требовалось) —ты это видишь? Его глаза, они светятся.
– Ты хочешь сказать, будто светятся? Я вижу только жутко-бледную, худую рожу (она резко прикрыла рот ладошкой, сама не ожидая, что так скажет)
– Я надеюсь, этого не кто не слышал? Мне мама говорила, что за такое, здесь дают розги (Мия немного покраснела, и тихонько засмеялась)
Монах снова вернулся к молитве. «Averunoss» -«Всевышний» я знал значение этого слова, но ранее такой язык я не встречал.
Ник осмотрелся, в зале не было не кого постороннего, в смысле, класс, младенец, Миссис Куппер, монахи и Святой Отец, но где родители посвящаемого?
В Храме запахло, нагретым железом, в руке Отца Джонатана был метровый прут, на конце которого, находился раскаленный узор, в виде дуба с могучими корнями и мучеником на нем. Святой Отец, взял правую ручонку малютки, перевернул ладонью вверх, и ткнул в область запястья, Отец прижимал руку малыша, к жгучему узору. Крик младенца, сменился на дикий вой, малыш, начал извиваться в церемониальной чаше, как уж на сковороде.
– Терпи, дитя! (вскрикнул Отец Джонатан, святой Аринуэль терпел, и ты должен!)
Мне вспомнились слова Мии (Это самое безопасное место на земле, Бог поддержит и защитит)
От запястья малютки, шел дымок, кожа слегка посвистывала, в зале повис запах горелой, человеческой плоти, это тот самый, едва слащавый запах, что исходил из кадила, что-же они в нем жгут?
Отец Джонатан, извлек из-под рясы, не большой спрей с обезболивающим, и побрызгал выжженное клеймо, дитя продолжало извиваться в чаше, расплескивая воду вокруг себя.
– Нам тоже это будут делать? (нерешительно, спросил Майк, голос его исказился из-за вдохнувшего запаха, жженной плоти)
– Нет, вам еще рано (раздражено ответил, Святой Отец, его совершенно не смущал скверный запах, повисший в воздухе, он дышал полной грудью, создавалось впечатление, что он пытался вдохнуть как можно глубже, будто наслаждался ароматом, впрочем, это только впечатление)
