Вор с черным языком - страница 32

Но в конечном итоге война не обошла стороной и запад.

Когда Орда сварила свое пакостное зелье, мор коснулся и молровских лошадей. Степные пони, молровские серые и растивские тяжеловозы пухли и умирали точно так же, как и другие лошади. Но властители Низинных земель наживали огромные состояния, уклоняясь от боя. В то время как южные королевства пали, а восточные были совсем обескровлены, Молрова сохранила силы.

Пока Война молотильщиков щедро кормила червей и грифов, молровские поносники под шумок захватили два бельтийских вольных города, Оловянные холмы Востры и поглотили целые мили Южного Антера вдоль Хребтовой реки. Здешние барды сочинили не меньше печальных песен о гибели лошадей, чем спантийцы и галлардийцы, но никто не желал их слушать. Одного этого достаточно, чтобы не думать о переходе через холодные, предательские земли этих подонков как о легкой прогулке.

Дорога из Холта в Северный Холт тоже была не сахар. Стоял золень, второй и последний месяц короткого северного лета, обычно довольно теплый, но только не на этой неделе. Избавлю вас от описания проливного дождя, непривычного холода, голода и поноса, бесед у костра, притом крохотного и слабого. Мы миновали пару деревушек, проехались немного на запряженной козлами телеге с овощами, потом перешли вброд мутную реку, попали под град и дважды чудом избежали удара молнии. Каждый день Гальва вставала задолго до рассвета и упражнялась до изнеможения: наклонялась головой к коленям, подтягивалась на ветвях деревьев, отрабатывала фехтовальные приемы и выпады, прыгала на корточках. Даже в дождь. Попробуй ущипни такую женщину – только пальцы сломаешь.

Главным моим достижением за эти тоскливые дни был жареный цыпленок, которого я украл прямо из кухонного горшка, забравшись через окно в дом зажиточного крестьянина. Разумеется, госпожа Подтянись отругала меня за то, что я не прихватил турнепс.

Кот орал, гадил и мочился, но всегда в должное время и в пригодных местах.

Но самым ярким событием путешествия на север стала встреча с небольшим войском, проходившим мимо. В их рядах мы увидели истинное чудо – баронессу верхом на гнедой кобыле. Их сопровождали по меньшей мере сотня копейщиков и десяток подростков с цепами, в жутких, заплатанных кожаных куртках – столько и нужно для защиты такого сокровища, как живая лошадь, да не просто живая, а еще и способная нести на себе всадницу в доспехах. Кобыле было не больше трех лет, когда наступил мор и погубил всех жеребцов и тех кобылиц, что не носили в чреве жеребят, которые все равно родились мертвыми.

Всадница, баронесса Саурбрина Селдра Справедливая, остановилась и повернулась ко мне, обнажив меч, но тут же убрала его обратно в ножны, как только выяснила, что я оказался в ее владениях по поручению Гильдии.

Я не возражал против ее расспросов, пока мог вдыхать диковинный запах лошадиного пота – резкий, соленый и такой настоящий. Я украл по меньшей мере десяток таких вдохов, и теперь эти дымчатые бока и ноги останутся со мной до вряд ли достижимой старости. Каждое ржание казалось мне песней, за которую не жалко заплатить «совенка». Но настоящий приз дня получила птичья воительница.

Баронесса сразу определила в ней такую же убийцу гоблинов, какой была сама, и, зная любовь спантийцев к лошадям, велела взять горсть овса, чтобы кобыла коснулась губами ладони спантийки. Никто не оплакивал гибель лошадей так горько, как спантийцы. Гальва поцеловала руку баронессы, отвернулась и пошла своей дорогой под проливным дождем.