По телу внезапно пробежала дрожь. Подтянув колени к груди, он упал набок, прижавшись щекой к скале. Тело сотрясалось и корчилось под отсыревшей одеждой, губы тряслись, выдавливая хриплый шепот:
– Не сдаваться… Только не сдаваться…
То ползком, то вставая на четвереньки, он двинулся вниз. Камни на берегу не годились, но он отыскал подходящий по форме под водой и поволок на вершину к остальным. Снял верхний камень, хорошенько укрепил новый, а затем поставил прежний, покрытый коркой, на самый верх. Два фута шесть дюймов.
– Надо… Надо!
Теперь он спускался по склону с противоположной стороны скалы, не обросшей мидиями. Здесь стена поднималась уступами, на которые набегали волны. В темной воде колыхались длинные водоросли, похожие на широкие ремни, которыми перевязывают чемоданы со сломанным замком. У поверхности бурые ленты сплетались, сворачивались кольцами, или стояли в воде вертикально и медленно шевелились, словно щупальца или языки. Еще ниже не было ничего, кроме черной воды, уходящей в глубину, к самому дну бескрайнего моря. Отводя глаза от бездны, он стал пробираться вдоль уступа, но скала повсюду была прочной, без отколовшихся кусков. Лишь в одном месте по поверхности шла трещина, но как ни давил он на камень босыми ногами, сдвинуть не сумел. Неуклюже развернувшись, он пополз назад, нашел внизу еще несколько обломков и один за другим перенес наверх. Пошарил в расщелинах, собрал кусочки желтоватого кварца, за которыми тянулись водоросли, похожие на зеленые волосы, отнес добычу к фигуре на вершине и сложил горкой вокруг камня основания. Некоторые кусочки, не крупнее картофелины, он вбивал в щели между большими камнями, пока верхний не перестал шататься. Поверх остальных он уложил еще один камень, размером с голову.
Три фута.
Он отступил на шаг и взглянул на груду. Солнце уже опустилось ниже ее верхушки. Он с удивлением присмотрелся, стараясь точно определить, где находится запад. Заметил отколотую скалу, спасшую ему жизнь, и чаек, парящих сразу за линией прибоя. И снова направился вниз, туда, где отодрал от скалы блюдечко. Болезненно скривился, зажал живот кулаками, отколупнул несколько комков красноватой слизи и, брезгливо отворачиваясь, сложил их в кучку на кромке утеса. Помедлив, внимательно изучил добычу взглядом полутора здоровых глаз. Комки напоминали горсть леденцов, с той лишь разницей, что анемоны чуть заметно шевелились, истекая прозрачной жидкостью. Отвернувшись, он присел на край скалы. Лицо исказилось, как от боли.
– Будь оно все проклято!
Нащупав один леденец, он поспешно запихнул его в рот и с усилием проглотил, содрогнувшись всем телом. Взял еще один, проглотил и как можно быстрее засунул в рот следующий. Заглотнув все, напряженно замер, удерживая комок в горле, потом расслабился, тускло улыбаясь. Опустил взгляд – у мизинца левой руки в лужице воды лежал еще один шевелящийся комок. Зажав рот ладонью, он с трудом подавил позыв рвоты и кинулся к заветной пещерке.
Со дна лужи кругами поднималась красноватая муть, вдоль кромки воды протянулась рыжая полоса шириной с палец. Успокоив желудок несколькими глотками странной воды, он задом наперед выбрался из расщелины наружу. Над скалой кружили чайки. В его взгляде сверкнула ненависть.
– Я вам не достанусь!
Он снова взобрался на вершину скалы, где стоял каменный гном в три фута высотой. Осмотрелся – на горизонте ни пятнышка.
