– Взрыва газового баллона хватило?
– Там болотный газ сдетонировал. Бухнуло, будто авиабомба.
– Ладно лепет, надо сказать, – Виталий вышел на поляну, оказавшись крепким парнем в кроссовках, джинсах и какой-то тряпке с дырой, напяленной на манер пончо, и подошел к костру, – но я половину не понял.
– Я тоже, – кивнул Андрей Иванович. – Что, к примеру?
– Вот ты говорил, – Виталий посмотрел на меня, – что там телефоны не берут, – начал перечислять. – Что за телефоны такие?
– Вот, – я достал из кармана старенькую Nokia N96, – вроде такого.
– Это телефон? – Андрей Иванович с сомнением взял мобильник.
– Да.
– Как рация, – сказал Виталий.
– Это не рация, это мобильный телефон. Он по другому принципу работает: ловит сигнал от вышек мобильной связи.
– Ты понял? – Андрей Иванович посмотрел на напарника.
– Непонятно ни хрена, – Виталий забрал у него телефон, покрутил в руке. – На «Ну, погоди» похож, игру. Позвонить, говоришь, с него можно?
– Нет, тут связи нет. Видимо, вышки далеко, а ту, ближайшую, так и не отремонтировали.
– Хорошо, вопрос связи пока отложим, – решил Андрей Иванович.
– Ты говорил, что музыку по нему слушал? – уточнил Виталий. – Это как?
– Дай, покажу, – я забрал трубку, зашел в проигрыватель, включил первую попавшуюся.
– Границы ключ переломлен пополам,
А наш батюшка Ленин совсем усоп,
Он разложился на плесень и на липовый мёд,
А перестройка все идёт и идёт по плану,
А вся грязь превратилась в голый лёд.
И всё идёт по плану. – Поплыла над поляной «Гражданская оборона».
– Я знаю эту песню, – дослушав, сказал Виталий.
– Хорошая песня, – кивнул я, – жалко, что Егор умер.
– Какой Егор?
– Летов, который ее поет. Пел.
– Не знаю никакого Егора. У нас в психушке ее Коля пел. А другие песни есть?
– Полно, тут тридцать два гига диск.
– В смысле?
– Тридцать два гигабайта встроенной памяти в телефоне.
– Что такое гигабайт? – спросил Андрей Иванович.
– Гигабайт – единица измерения информации, равен миллиарду байтов. Ребят, откуда вы выбрались? – видя полное непонимание, спросил я. – Мобильников не видели, гигабайтов не слышали. Из какой вы глуши? Хотя, сейчас даже в глухих деревнях у людей интернет в смартфонах. Вы что, старообрядцы? Из скита?
– Нет, – Виталий покачал головой, – не старообрядцы, но ни про какой интернет в наших местах никто не знает. Только про интернаты.
– Странно…
– А вот еще. Кто такой трансвестит?
– Виталий, погоди. Этот полковник, он из какой организации? – спросил Андрей Иванович.
– Скажу честно, – я пожал плечами, – я сам не знаю. Скорее всего, ФСБ, благо и возили меня к нему в УФСБ, но не уверен до конца.
– Вот, про ФСБ я тоже хотел спросить. Что это такое?
– Федеральная Служба Безопасности, преемница КГБ. Знаете такой?
– Знаем, даже слишком хорошо. Значит, опять комитет переименовали? И когда только успели?
– Так с девяносто пятого года еще, из ФСК переименовали.
– Какого-какого года? – спокойно спросил Андрей Иванович, раздавая прутья с жареным мясом.
– С тысяча девятьсот девяносто пятого.
– А сейчас, получается, какой?
– Две тысячи девятнадцатый. А что?.. – вопрос повис в воздухе.
Андрей Иванович и Виталий молча переглядывались, потом стали жевать.
– А что такое? – повторил я.
– Ничего, – Андрей Иванович подвинул ветки в костре, устраивая поудобнее, – кроме того, что сейчас тысяча девятьсот девяносто третий год…
– Вы так шутите?
– Нет.
– Но как? – голова пошла кругом. Я почему-то сразу поверил этой странной парочке.
