Он, почесываясь, зашел внутрь и отыскал обрывок бумаги на полу около телефона.
– Кажется, этот.
Тесс посмотрела на номер и сверилась со своим еженедельником.
– Это номер, который был у него здесь, пока его не отключили.
– А, да, наверное. Его недавно отключали, но я подключил обратно.
Он скомкал бумажку и бросил на пол.
– А что это была за девушка, с которой он уехал? – спросил Мори.
Тесс подумала, что позже ему придется объяснить, что они не напарники в расследовании этого дела и что ему не следует вот так вмешиваться в разговор.
– Ты ее знал? Знал, где они жили?
Мужчина опять зевнул. И опять почесался.
– Не-а. Я видел ее всего один раз, когда Эдди заезжал. Симпатичная куколка. Натуральная блондинка с большими голубыми глазами. И на щеках как будто нарисован румянец, но он настоящий, понимаешь, о чем я? Я ее запомнил, потому что она похожа на девчонку из соседнего общежития, только какая-то грустная. На своей волне. Он называл ее леди. Сначала я думал, тут нет ничего такого. Типа «о, миледи». Но, думаю, это могло быть и имя.
– Блондинка, голубые глаза, розовые щеки, грустный взгляд. Еще что-нибудь?
Он потряс головой.
– Не-а. Красивых девушек в Остине полным-полно. Через некоторое время перестаешь обращать внимание. Ну, не замечаешь никаких различий. Как есть слишком много мексиканской еды: сжигает вкусовые соски.
Мори с состраданием кивнул. Тесс была озадачена: она не замечала, чтобы Остин был особо обременен красотой, хотя и обратила внимание, что фигуры здешних людей выглядели вполне подтянутыми и сильно отличались от тех, что она наблюдала у себя.
– Вот мой номер; позвони, пожалуйста, если он еще здесь покажется, – она дала свою карточку, примерно представляя, какая судьба ожидает ее в, с позволения сказать, архивах этой квартиры. – И последнее: знаешь, где он играл?
– Во что?
– Со своей группой. Где они выступали?
– Я даже не знал, что у него есть группа, но мне иногда кажется, что в Остине группа прямо-таки у каждого. Кроме кинозвезд и программистов, – поправился он. – Господи, что натворили проклятые янки!
– Янки? Ворон из Виргинии, а я приехала из Балтимора. Тебе стоило бы хоть изредка брать в руки карту. Мэриленд находится ниже линии Мэйсона – Диксона[61].
– Так ты, выходит, южанка?
Вопрос с подвохом: ни один балтиморец не смог бы на него однозначно ответить. Карта говорит одно, городская архитектура – другое, а расовые отношения – вообще третье. В общем, и да, и нет.
– Просто преподала тебе маленький урок географии.
– А в чем вообще дело? У Эдди какая-то беда? Он показался мне нормальным парнем, но мало ли что.
Тесс проигнорировала его вопросы и задала свой:
– А чем ты вообще занимаешься?
– Я? Студент.
– На вид тебе под тридцатник.
– Вообще-то тридцать пять. Получу диплом к сорока, если опять не выгонят, и на какое-то время уеду в Мексику. Я пару лет поработал в Сан-Мигель-де-Альенде, но сейчас там стало слишком много американского. Подумываю теперь уехать в Мериду, чуть дальше по побережью, на Юкатане. Или в Тулум. А то и еще дальше, до самого Белиза. Не знаю. Как получится.
* * *
– Как получится, – повторила она Мори, когда они сели в машину.
– Что получится? – спросил он. – Куда теперь?
– Я просто повторила его слова. Ему здорово живется. А когда я жила так же, как он, я не понимала, насколько свободна. Я думала лишь о том, что у меня нет работы.
Мори сдвинул у нее перед носом указательный и большой пальцы:
