Эливерт говорил хоть и пафосно, но от души, и Вилирэн были приятны его слова.
– Благодарю! Столько похвал! Будь я, в самом деле, столь юна, как вы утверждаете, я бы заподозрила вас в попытке завоевать моё сердце, милорд Элиол. Но, поскольку я ещё и мудра (как вы сами сказали), я понимаю, что скорее гожусь вам в матери, а значит, ваша лесть имеет иную цель… Какую же?
– Цель лишь одна – выразить тот восторг, что переполняет моё сердце!
Ворон с удовольствием продолжил бы осыпать госпожу Орсевилона жемчужинами комплиментов, но долгая дорога от Алру всё-таки ему сейчас аукнулась. Светлый двор потемнел, будто на солнце грозовые тучки набежали. Проклятущая слабость вернулась снова. И, ещё раз поцеловав ей руку, Эл отступил в сторону, мечтая, чтобы их уже скорее отвели куда-нибудь, где можно присесть, а лучше – прилечь.
– Далард, отчего ты раньше не звал милорда Элиола к нам в гости? – рассмеялась хозяйка замка.
– Как-то не досуг было! – пожал могучими плечами рыцарь, удивлённый тем, что атаман так легко покорил сердце его строгой и сдержанной матушки.
Подошли знакомиться Наир и Настя.
Всё, что они говорили, долетало до слуха Ворона будто сквозь толщу воды. С каждым мгновением он чувствовал себя всё пакостнее, ноги просто подгибались. Скорее бы уже закончились эти бесконечные церемонии.
Далард словно прочёл мысли разбойника и наконец вспомнил о его ранах:
– Тут вот что ещё, матушка… Милорду Элиолу нужна…
– Братец! – озорной звенящий окрик прокатился по двору.
И по лестнице стремительно пронеслась девчонка лет тринадцати – настоящая сказочная королевна: пышное облако светло-русых кудряшек, кремовые оборочки кружев, и сама будто статуэтка.
Она с разбега запрыгнула на Первого рыцаря, повисла у него на шее, и тот закружил младшую сестрицу, не замечая её воробьиного веса. Бесконечные поцелуи посыпались на рыцаря – милое дитя совершенно никого не смущалось.
– Эрид! Прекрати! Ты же миледи! У нас гости. Где твои манеры? – одёрнула её мать.
– Простите, матушка! Простите, гости! Я рада вас приветствовать в замке Орсевилон, – девчушка соскользнула с шеи брата, продолжая улыбаться счастливо.
В ответ ей сказать Эливерт уже ничего не успел.
Он поймал её изумлённый взгляд, услышал удивлённый возглас:
– Ой, а что это с ним?
И мир погас в одно мгновение.
***
3. 3 В руках матери
– Мама!
– Я здесь, здесь, тише, сыночек!
Сумрак. Тускло горит лампа. Она совсем не разгоняет мрак. Он пытается приоткрыть воспалённые веки, но в темноте видит лишь размытый силуэт.
А вот её солнечные волосы сияют ярче свечей и ламп.
– Мама, так горячо… Я умру, да?
– Ну что ты, родненький мой, что ты! – Лаиса, всхлипнув, склонилась над ним, снова отирая лоб холодной тряпицей. – Разве же я позволю Вечной Деве тебя отнять? Ты же у меня… Небесами поцелованный!
– Небесами… Почему? – с трудом шепчет он.
Мать смачивает потрескавшиеся губы, вливает в него какое-то зелье и рассказывает напевно, как сказку:
– Так мне бабка Воллига сказала, когда ты на свет появился. А она врать не станет. Знать, удача всегда с тобой будет! Долго-долго, Воронёнок мой, будешь жить, долго да счастливо. Всё у тебя сладится! Вот вырастишь, женишься. Будет дом у тебя хороший, жена-раскрасавица, детишки. А? Так говорю? Внучат мне сколь подаришь? Хочу двух мальчишек да двух девчат…
– Трёх…
– Что?
– Двух мальчишек и трёх девчат, – он улыбается весело, хоть язык едва шевелится. – И младшую назову Лаисой. Хочу, чтобы была красивая, как ты! Мама, ты у меня самая…
