Вороны всегда следуют за волками - страница 11

И он пошел, прижимая ладони к окровавленному лицу.

На улице рядом с салуном в утоптанной пыли лежали четверо. Бегло глянув на тела, Набата восстановила события – Тео убил первого выстрелом в спину, другие двое, похоже, растерялись, так и не поняв, что стреляют по ним – один лежал с распростёртыми руками лицом к небу в бурой луже крови, вытекающей из простреленного горла, третий получил пулю в висок, его голова находилась под неестественным углом. Раненный Набатой смотрел в черное небо пустыми глазами. На его засаленной рубашке расцвел багровый цветок.

–Я добил раненного, чтобы не мучился. – пояснил Тео, на всякий случай держа альва на прицеле.

–Я вижу. Сойдет. – довольно скупая похвала, ученик, скорее всего, думал, что заслуживал большего, но Набата по-другому не умела. Она посмотрела на заложника. – Где ваши кони?

Она почти слышала, как у бедолаги зубы скрипят от бессильной злости. Он хотел снова презрительно плюнуть ей под ноги, но то ли из-за боли, то ли из-за крови, у него ничего не вышло, и плевок повис на окровавленном подбородке. Альв небрежно вытер слюну рукавом.

–Нишего я тебе не шкашу.

Это начинало раздражать. Немного, но не более.

Набата резким ударом в живот заставила альва согнуться пополам. Для большего эффекта она рывком толкнула его в пыль рядом с мертвыми товарищами. Бандит судорожно дышал, его глаза наполнились ужасом, когда ладони уперлись в грудь одного из мертвецов. Инквизитор выстрелила. Пуля со свистом врезалась в пыль в опасной близости от альва.

–Нет! Умоляю! – взвыл он, ощутив близкое дыхание смерти. – Я вше шкашу, только не убивай!

Тео презрительно скривился, Набата видела это. Похоже, мольбы альва о пощаде, ползающего на коленях, вызывали у него отвращение. У самой Набаты скуление бандита не вызывало ничего – она видела подобное сотни, если не тысячи раз, естественная реакция живого существа, не желающего умирать. Однако, в Тео она узнала себя когда-то – во времена, когда Роберт учил ее охоте на демонов, времена, когда чужая боль или страх могли вызвать в ней ответные чувства, будь то презрение или жалость.

Но теперь… В какой момент она стала так равнодушна к чужим страданиям? В какой момент необходимость выбивать информацию, пусть даже и из плохих людей, стала для нее рутиной, не вызывающей ничего, кроме легкого раздражения от того, что приходится марать руки? Это годы охоты за чудовищами и одержимыми забрали ее человечность? А может, она всегда была такой?

–Наставница?

Из оцепенения, вызванного размышлениями, ее вывел голос Тео. Судя по тону, он не первый раз пытается ее позвать. Набата тряхнула головой. Альв все еще ползал в пыли на коленях, размазывая по лицу сопли и кровь.

–Что с тобой? – по лицу ученика читалось беспокойство.

–Ничего. Так…задумалась. – она перевела взгляд на бандита. – Бери свою лошадь и отведи меня к Скряге. – тот часто закивал, подняв руки и вставая.

–Я отведу. Только пошадите. – поспешно встав, альв заковылял к коновязи. Тео упрямо держал его на прицеле, хотя Набата не видела сейчас в этом особого смысла. Любая попытка драться или удрать закончится для остроухого смертью, и он это понимал, инквизитор слышала в его мольбах ту самую, хорошо знакомую ей искренность, с которой говорят люди только перед лицом смерти. Он отведет их к Скряге.

Была глубокая ночь, когда вдалеке среди острых скал Набата увидела свет, говорящий о том, что кто-то разбил лагерь.