Ворота Сурожского моря - страница 14

Семка прислушался. Кудей-паша, звучно сглотнув комок в горле, тихо ответил:

– Султан не верит, что казаки рискнут напасть на такую грозную и хорошо защищенную крепость. О том же ему говорит и Калаш-паша, – он всмотрелся в лица казаков и даже перестал раскачиваться. – А вы что, и правда собираетесь на Азов?

Косой промолчал, а Фроська извлек из-за пояса саблю:

– Так точно, собираемся. И совсем скоро. Потому как Азов – казачья крепость. Ее тьмутараканские князья укрепляли. Потом наши предки много столетий с ее стен выход в море для Руси стерегли. А вы, османы, вообще самыми последними здесь заявились. Так что не сумневайся, возьмем и всех перережем вот этими вот руками, – он потряс здоровым кулаком с зажатой в нем саблей перед носом скосившего глаза турка. – Всех, кто там прячется, – и янычар, и купцов, что людьми, как репой, торгуют, порешим. А всех пленников – братьев и сестер наших, которых, слышали мы, в крепости больше двух тысяч, – ослободим.

Кудей-паша покосился на атамана:

– Неразумные казаки. Куда вам против стен Азова? Они выше ваших дубов, крепче ваших лбов. Саблями его не взять, а окромя них у вас все одно ничего нету.

– Посмотрим, – Косой кивнул старшине. – За борт Кудея, – и развернулся, выходя из каюты.

Старшина удержал его за руку:

– А может, выкуп возьмем? Не лишним золото будет.

– Поздно. Не успеют бусурманы расплатиться, мы вперед на Азов пойдем – не до того ни им, ни нам станет.

Головатый склонил голову, признавая правоту атамана. Кудей, сжимая губы, продолжал баюкать руку, словно не его судьба решилась только что. Оглядев внимательно сумрачную каюту, Семка только тут заметил в углу коморки коваля Гарха Половина, собирающего инструмент в кожаную крепкую суму. Рядом, скинутый на пол, валялся тяжелый и пустой металлический ящик.

Семка посторонился, пропуская старшину, шагавшего не глядя по сторонам и поддерживавшего под руку пашу. Тот не сопротивлялся, лишь, опустив глаза, что-то наговаривал побелевшими губами, наверное, молился.

Загоруй окликнул Гарха. Кинув последний молоток в суму, Коваль поднял голову:

– Чего хотел?

– Там внизу невольники цепами прикованы, ослободить надо.

Он закинул сумку на плечо:

– Я и сам туда собирался. Скоко их?

– Голов двадцать будет.

– Да… Долго возиться.

Пропустив коваля вперед, Семка следом поднялся на палубу. Казаки грузили последнее трофейное добро в струги. Бочки с порохом, селитрой и дорогой посудой спускали на веревках, мешки с продуктами, тканями просто перекидывали через борт. Три тела, завернутые в парусину, рядком лежали у мачты. Их тоже возьмут с собой. Семка еще не знал, кто погиб при захвате каторги, но про себя отметил – не очень удачно вышло: троих потеряли.

Муратко встретился у лестницы на верхней палубе. Вместе с Севрюком он толкал перед собой тяжеленную пушку к борту.

– Помоги Гарху, – обернулся он с перекошенным от напряжения лицом. – Мы тут уже заканчиваем.

Казаки спустились на нижний уровень. Опять ударил в нос тошнотворный запах. Гребцы, как один, обернулись. Оглядев ряды терпеливо ожидающих освобождения невольников, Коваль покачал головой:

– Это ж надо, во что людей превратили, – скинув сумку, порылся в ней. На свет появилось аршинное зубило. Гарх поднял инструмент, деловито разглядывая. Второй рукой вытащил тяжелый молот. – Жаль, одно зубило, быстрей справились бы. Подставляй железо.

Первый невольник, с радостью задрав ноги, кинул цепь, соединяющую ножные оковы, на поперечную балку. Семка, отворачивая нос, придержал ее. Пленный, словно извиняясь за причиненные неудобства, стеснительно улыбнулся.