Сердце билось медленно, словно нарочно растягивало удары. Я слишком хотела жить. А кто не хочет? Я не задумывалась, так как любое промедление было смертельно, а просто действовала и надеялась на удачу.
Раз — ударила улыбчивого стражника головой в подбородок. Два — страж осел на землю. Три — отпрянула назад, уходя от скользящего удара клинка его напарника. Четыре — прыгнула в сторону. Пять — побежала.
Все, что я сейчас могла — это бежать и молиться Эолу. Сколько себя помню, мне приходилось уворачиваться от тычков, камней, плевков. Уворачиваться и убегать. Уж этому-то жизнь меня хорошо научила.
Я ринулась вперед, потому что за спиной дорогу перегородила толпа. Бежала, стараясь не думать, что, попав за городские ворота, окажусь в ловушке, пусть ее стены широкие и каменные.
Жаль, что на каждую изворотливую девку всегда находится ловкий охотник. Я успела поравняться с высокими створками ворот и уже видела боковую улочку, куда намеревалась юркнуть и затеряться между высоких домов, лавок и еще Эол знает чего… Вдруг что-то тяжелое врезалось в затылок и разлетелось внутри головы разноцветными искрами. Брусчатка мостовой словно бы встала на дыбы и рванулась к лицу.
«Забыла про капитана! — пришла запоздалая мысль. — И про лучников, и про…»
Я кувыркнулась в темноту, как в бочку для сбора дождевой воды, которая стояла на углу нашей избушки.
Добро пожаловать в Вышград, Айка!
Первое, что ощутила во тьме — это неудобство. Что-то мешало спать. Свет? Звук? Не знаю. Я попыталась подвигаться и потерпела неудачу. Тело слушалось плохо. Мысли лениво кружились, пока среди круговорота картинок не всплыло воспоминание о приближающихся воротах. О поднимающем руку маге. О Рионе и Михее. Я попыталась открыть глаза, очень надеясь, что нахожусь не в тюрьме, но веки казались неподъемно тяжелыми.
— Как она? — услышала тихий голос.
— Еще не пришла в себя.
Хотелось ответить, что пришла и никуда не уходила. Но от малейшего усилия я вновь полетела в головокружительную темноту.
Второй раз меня разбудил солнечный свет, он падал через неплотно прикрытые бордовые шторы. Ковер того же цвета, стены, обитые розовым шелком. Я даже не сразу поняла, что вижу, и глаза — открыты.
Меня что, в бордель вместо тюрьмы определили? Мысль была бредовая, потому что ни там, ни там мне бывать не доводилось. Но, слава Эолу, сознание и зрение ко мне вернулись.
Я попыталась подняться. В голове тут же зашумело, все завертелось — и окна, и шторы, и солнце за ними. Виски стянуло горячим обручем. Все-таки здорово меня приложили, интересно только, кто и чем. Откинувшись на подушки, я медленно сосчитала до десяти, вдохнула и выдохнула. Немного полегчало, комната замерла, перестала «водить хоровод».
Нет, точно бордель. Круглая кровать с алым бельем, у изголовья торшер на гнутой медной ноге, дальше резной столик из темного дерева, такие же стулья с алой бархатной обивкой. На одном из них дремлет… хм, явно не девочка, а роскошно одетая женщина. Мадам при полном параде. Почувствовав, что на нее смотрят, женщина открыла глаза.
— Болит?
— Нет… да… — от звука собственного голоса голова наполнилась звоном, словно теперь у меня на плечах находился колокол с часовни Эола.
Женщина склонилась над низким столиком, на котором выстроилась вереница стеклянных баночек.
— Где я?
— У меня дома, — она протянула мне чашку.
— А?.. — Я принюхалась: какой-то травяной сбор, в основном ромашка.
