Люди сбегаются на соседнюю улицу, там за поворотом в квартале от нас тот самый дом. Эмма и ее больной муж уходили к себе не больше часа назад. Часа….
– Маша, мы идем? – Катя тянет меня за руку. Она не смотрит на мальчика. Испугалась, спешит уйти. А я не могу. Ни туда, ни отсюда… Присаживаюсь на корточки и обнимаю Дениску. Он будто понимает. Не плакал до, а теперь вся рубашка мокрая. И ни звука, просто слезы.
– У тебя есть кто-то, кроме мамы?
Мотает головой. А тут снова Катя. Дергает, зовет идти.
– Мэри, пошли. Нам же надо спешить!
А Денис крепче виснет на шее. Ему страшно и дрожит. Толи от холода, толи от страха…
– Идем, Маш!
– Иду, – отвечаю шепотом и пытаюсь разжать руки мальчика, – Нам надо…
– Мама умерла, да? Я знаю, отчим болел и у него глаза как у тех, кто ходит в полях.
– Да. Она умерла. Теперь тебе надо найти с кем жить. Постучись к соседям.
Я встаю, а сама смотрю на него. Катька тянет меня, я делаю шаг и чувствую, как сзади проносится тень. Эта тень подхватывает пацана, закидывает на плечо и крепко хватает меня за свободную руку.
– Веслав?
– Я же сказал, надо быстро. А ты встала.
Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я вижу, как военный несет мальчика, а тот не сопротивляется.
– Эмма и все дети…
– Слышал. Это ее?
– Старший.
– Сирота значит.
– Теперь да, дяденька, – кряхтит мальчик, упираясь руками в спину силачу. Видимо сильно зажимается грудь и дышать трудно.
– Зовут как?
– Денис.
– На посту скажешь, что твоя мать Маша. Про остальное молчи, иначе оставлю здесь.
Катя оборачивается и смотрит на военного, как на безумца. А у меня вопросов нет. Только за спиной как будто крылья вырастают и дышится легче. Груз вины с меня снимает страх Темного горизонта. Кто бы мог подумать, что у него есть сердце?
У выезда действительно стоит машина. Груженая провиантом. Едут военные, пара людей в белой робе как у Кати. Похоже это нормальная практика вытащить из беды родственника. Потому Истров все сделал легко.
– Парня одеть, напоить, накормить, – Веслав подсаживает мальчика в тентованный кузов. Его принимают солдаты, – Зовут Денис.
– Лейтенант, детей не вывозим, – отвечает один из стражей, – Вы же знаете, табу!
– Знаю, но этот мой. Сегодня узнал. Грехи прошлого.
– А, ваш? Тогда вопросов нет. Бывает.
Быстро вопрос порешали. Дениса укутывают в пальто, усаживают за кабину в самый теплый угол, дают морковь и воду.
Катя садится рядом, а меня Истров определяет в кабину на задний ряд. Сам садится с водителем. Выезжаем через час, дождавшись последних. Впереди долгий путь назад.
Возвращается не Маша. Возвращается жена и мать. На такое я не рассчитывала.
День. Солнце спрятано за тяжелыми свинцовыми тучами. В период Предмороза редко бывает иначе. Вечно темные, мрачные дни сопровождают холодный период, как жена мужа. Поэтому я очень люблю время Расцвета. Когда вокруг все цветет и полно жизни, ты сам забываешь о плохом.
Сидя в кабине, я почти не говорю с Веславом. Да и он со мной тоже. В этот раз едем без храброго Саныча. Его я не видела со вчерашнего дня. Говорят, уехал ночью обратно в Дагор. Многие военные после доставки задержанных вернулись назад для защиты и восстановления города. Темный Горизонт оберегает нас, но также, он не допустит восстания. Долгие годы ушли на то, чтобы сделать нас покорными. Уверена, сейчас сохранение мирной обстановки стоит на первом месте.
– Лейтенант, смотрите. Там, впереди!
