Читать онлайн Ирина Скрипка - Воровка для венценосного бастарда

1. Пролог

Двадцать три года назад, меня, младенца нескольких дней отроду, нашли в заброшенном хлеву на окраине городка Старые Кривки.

Нашла Клотильда, шлюха из местного веселого дома «Шаловливые рыбки». Случилось, что девица загуляла с клиентом и, поддавшись на его уговоры, сбежала от папы Вирса, хозяина вертепа. Да только не судьба. Ее поймали.

Клиент исчез, не оставив о себе памяти, а девица Клотильда с найденышем, вернулась назад в большой двухэтажный дом на тихой улице, прячущемся в глубине сада.

Заведение было доходным и весьма популярным. Предприимчивый папа Вирс сумел завлечь богатую клиентуру не только из числа местных торговцев-богатеев, но и аристократов из Меллинга, столицы провинции, до которой сорок минут езды по Королевскому тракту.

Папа Вирс предусмотрел всё для удобства посетителей: запасные пути выхода, отдельные коридоры, укромные апартаменты, чтобы самый придирчивый клиент остался доволен и без сожалений положил в его карман полновесную золотую монету.

Как жила в этом месте я? Просто и понятно. Хочешь выжить – работай. С семи лет – штопка одежды, мытье полов, уборка комнат.

Я любила Клотильду, которая со временем рассказала всю правду обо мне. Она была честна и прямолинейна. Говорила, что пожалела меня, найдя в хлеву, рядом с собакой, скулящей и облизывающей меня.

Клотильда была веселой и беззаботной, жила, не думая о том, что случится завтра. Но, странное дело, все же додумалась отдать меня в городскую школу для бедных, где я проучилась пять лет. Причем, на отлично, и наш учитель всегда ставил меня в пример, на что дети из класса хором смеялись, обзывая маленькой шлюхой.

А потом, после уроков, за каждое доброе слово, сказанное учителем я получала зуботычины от детей. За то, что лучшая в учебе, за то, что живу в борделе, за то, что будущее мое уже понятно и не вызывает ни для кого сомнений.

Что они имели в виду, я поняла только тогда, когда подросла.

Я хорошо запомнила свой десятый день рождения. Клотильда купила мне новое красивое платье, а девицы подарили туфли из хорошей, мягкой кожи. Потом мы с моей названой матерью сидели у себя в комнате и разговаривали.

И вдруг она вскочила, открыла старый саквояж, где у нее хранились какие-то ненужные, милые вещицы, и вытащила сверток.

- Возьми, это твое.

Я осторожно развернула тряпицу и увидела детскую распашонку, тонкое детское одеяло и пеленку.

- Что это?

Клотильда вздохнула и пьяно качнулась, а потом заплакала. Впрочем, она всегда плакала после второй бутылки вина.

- Это твоя одёжка, в которой я тебя нашла. Памяти совсем нет, хотела раньше показать. Смотри, какая распашоночка. Дорогая, из восточного батиста. Ты, Молли, наверное, от рождения не простая, может и дворянка. И учитель говорит, что способная, не то, что остальные дети.

Я разгладила руками свои вещи. Действительно, они принадлежали кому-то из другого мира. Из того мира, где детей любят и холят, где есть служанки, повара, садовник… И тут приметила, что на распашонке – знак.

- Гляди, - сказала я Клотильде.

- Да видела я. Ни о чем это не говорит.

- Откуда ты знаешь? – Спросила я ее.

Пьяная Клотильда захихикала, раскинув руки на кровати.

- Показывала господину аптекарю. Знаешь, какой он грамотный? А умный! У-у-у… Так вот, он сказал, что не встречал такого вензеля среди родовых знаков. Скорее всего, это печать мастерской, где пошили вещицу. Забирай, это всё твоё.

Когда мне исполнилось одиннадцать, у нас с названой матерью состоялся серьезный разговор. И тема этого разговора оказалась для меня крайне неприятной. А суть его была в том, что скоро у меня начнутся ежемесячные крови. И всё бы ничего, да только после этого события меня в этом доме просто так не оставят.

Я, еще ребенок, не очень ее поняла, но почувствовала по голосу опасность. Такую, что запомнила, о чем она предупредила. Когда настанут эти дни, я должна молчать как рыба. Никому! Ни одной душе! Даже ей!

Эти крови пришли, когда мне исполнилось тринадцать лет.

Я молчала, как и обещала. Умудрялась обихаживать себя так, чтобы никто ничего не увидел. Но где-то не уследила, и одним страшным вечером случилось то, что случилось.

Мы с Клотильдой занимались своими делами. Она готовилась к свиданию с клиентом, я складывала вещи в шкафу. Раздался короткий стук, и в нашу комнату ввалился папа Вирс. Он был пьян и отчего-то зол. Его красные, как у быка, глаза остановились на мне, но прозвучавшие слова предназначались Клотильде.

- Я тебе приказал сообщить, когда у девчонки начнутся крови. Кло, тебе надоел мой дом? Ты хочешь, чтобы я отдал тебя старухе Фанни в трактир? На солому хочешь? Под лестницу? Чтобы тебя поимели все конюхи и солдаты из гарнизона за два медных гроша?

- Папа Вирс, ты что? – Клотильда побледнела. – Я ничего не знаю.

- Серьезно? Ты живешь вместе с ней в одной комнате, и не знаешь?! – Папа Вирс замахнулся и со всей силы ударил ее по щеке. Моя названая мать отлетела к стене.

- Папа Вирс, я ничего не знала!... Не трогай ее, миленький, прошу. Дождись, пока ей исполнится четырнадцать. Ты же видишь, какой она ребенок?

- А кто виноват? Кто должен был научить ее всему? Рассказать, показать с клиентом? Берегла? Хорошо, теперь я этим займусь.

- Не надо, Вирс…

- Свежесть, молодость, самый нежный сок, - он пьяно забормотал, развернулся ко мне и медленно двинулся на меня, преграждая дорогу. Его грузная, жирная фигура приближалась, а глаза смотрели застывшим, безжизненным взглядом. – Я ее девственность продам за двадцать золотых, предложу лорду Винстену, он любит такие цветочки… Нет, за тридцать золотых, девочка стоит таких денег.

- Вирс…

- Отстань, Клотильда, угомонись, если хочешь здесь остаться. Я только преподам девочке первый урок нежности с папочкой. Папочку ласкать и любить надо, пусть привыкает, это не сложно – угодить мне, я научу…

- Вирс, я сделаю всё за нее, пусть она уйдет, умоляю!

- Нет! Это ты пошла вон! Тебя ждут в общем зале. Иди! – Он гаркнул и опять замахнулся на нее.

Но то, что случилось дальше, я не забуду никогда. Никогда!

В руке Клотильды сверкнул нож. Она замахнулась, но жирный боров оказался ловчей и проворней. Его лапища перехватила запястье женской руку, и с силой развернула лезвие в грудь. В грудь моей названой матери.

- Дрянь. На папу руку поднимать?!

Я не увидела, а услышала. Негромкий, мягкий звук смерти, и тело Клотильды обмякло, а потом грузно свалилось на пол.

- Ложись, - глухо сказал он мне и, отвернувшись, начал расстегивать ширинку штанов.

Мои глаза застыли на мертвом теле. Пятно крови на груди медленно заливало платье. Я перевела взгляд на убийцу, не помня себя, на цыпочках подошла к родной мне женщине и выдернула нож. Помню только капли на острие.

- Ну, ты где? – Он развернулся ко мне. И я не совершила ошибки Клотильды. Ударила ножом без замаха, с нижней позиции, как показывали друг другу старшие мальчишки в школе, дети из военного гарнизона, когда играли на перемене. Молниеносно, с ненавистью, с презрением и пожеланием ада.

Он завалился на кровать, со спущенными штанами, захрипел, и затих.

Я прожила тринадцать лет в этом доме и кое-чему научилась. Хитрости, умению молчать и всё видеть, замечать, запоминать. Прожила среди взрослых пороков и подлых поступков, и в тот момент думала только об одном – бежать. Тихо, незаметно, бесследно, как тень.

Не знаю почему, но первое, что я схватила – это свою распашонку. Видят Небеса, до сих пор не могу объяснить свой поступок. Потом вытащила заначку Клотильды. Я никогда не брала ни грошика из ее денег, но сейчас совсем другая история. Если не возьму я – возьмут другие. Возможно и те, кто подметил, что я уже девушка, которую можно подложить под клиента.

Накинула плащ, обула ботинки, сложила пару вещей в старую холщевую сумку, и бесшумно вышла из комнаты.

Я знала дом вдоль и поперек. Ходы, потайные коридоры, скрытые двери, через которые проводили важных клиентов, чьи лица – тайна. И исчезнуть из него для меня не составило проблемы. Я выбежала через потайной ход, а потом просто растворилась в черной пелене ночи, и даже собаки, бродившие по тихой улице, не вякнули вслед незаметной тени маленькой девчонки…

Прошло десять лет.

2. Глава 1

Разросшийся сад дома графа Даниэля Вартена погрузился в вечерние сумерки. Дорожки и аллеи огромного поместья, известного как Дубовый Рог, стояли в тени, скрывая ухоженные клумбы, скамьи с чугунными подлокотниками, беседки, и дальний домик из старого камня, где веками жили садовники.

К парадной подъехала коляска. К ней подбежал слуга и предупредительно открыл дверцу элегантного открытого экипажа.

- Ваша светлость.

Из коляски вышел молодой мужчина, прихрамывая и опираясь на трость. Темные волнистые волосы под цилиндром прикрывали крепкую шею. Дорогой сюртук облегал статную фигуру.
Лицо с ровными чертами казалось суровым, без улыбки, и с холодным взглядом темно-серых глаз.

- Тедди, в доме все в порядке?

- Конечно, ваша светлость, согласно вашим указаниям.

- Ясно, - кивнул граф Даниэль Вартен, и двинулся к двери, припадая на больную ногу. Его взгляд похолодел сильнее, а ладонь в тонкой перчатке сжалась в кулак.

- Дорн – крикнул он, войдя в просторный холл своего дома. Когда появился дворецкий, крепкий молодой мужчина в клетчатой двойке и бабочке под воротничком белоснежной рубахи, Вартен жестко бросил. – Горячую ванну и бутылку верфейского.

- Ужин? – Одним словом поинтересовался дворецкий, но не получил ответа, и удивленно приподнял бровь, глядя в спину хозяина дома.

Через час, приняв ванную и облачившись в домашний костюм из мягкой, темной ландийской фланели, граф открыл бутылку вина. Налил себе полный бокал, на секунду застыл и насмешливо скривился.

- Ну, за твою темную душу. Что б ей в аду гореть, - и двумя крупными глотками опустошил бокал.

- Ваша светлость, вам письма, - вошел Дорн и положил на стол пачку запечатанных конвертов. Когда дворецкий вышел, граф налил еще бокал, и только потом перебрал корреспонденцию.

Два приглашения на ужин, одно любовное послание, уведомление о похоронах от королевской семьи, и последнее, подписанное коротким именем. Фарик. Его-то он и вскрыл, а остальные бросил в корзину для мусора. Его глаза быстро пробежали по бумаге, и на лице впервые появилась улыбка. Злая, мстительная улыбка.

Он бросил письмо на стол и медленно заходил по кабинету. В голове крутились мысли, выстраивая план. Кажется, Фарик нашел то, что он искал. Долго и терпеливо искал. Плохо, что мачеха умерла. Его ненависть сегодня была в печали, потому, что эта женщина не достойна простой, честной смерти, если можно так сказать о кончине.

Она не мучилась, не страдала, не выла от боли. Она просто сдохла, как старая корова в хлеву. Вечером поднялся жар, ночью маги-целители не отходили от нее ни на шаг, но к рассвету, королева Вилона испустила дух, да прибудет она в огне адовых пустошей.

Но судьбу не изменить. Он-то живой, хоть королева-мачеха и старалась исправить это обидное упущение. Да только кишка тонка. Кровь рода Маргоров куда как сильней ее потуг. Его мать умерла совсем молодой, а он остался жив. До времени, до исполнения тридцати пяти лет.

А потом – смерть, как и у матери, в муках, с дикой болью на разрыв. И эти боли уже начали подступать к его телу. Первой сдалась нога, несколько месяцев назад. Недавно он почувствовал легкие отголоски этой боли в руке… Так, что, ему осталось чуть больше полугода, если он не найдет источник проклятия.