Когда дверь с грохотом закрылась, а меня бросили на стул и до крика затянули руки пластиковой стяжкой, я умолкла, понимая, что всё…
Исмаил отошёл. Заходил из угла в угол, изредка посматривая на меня и маленькую лужу крови, стекающую с моего кроссовка на пыльную плиту недостроенной многоэтажки. И всё в тишине! Только порыкивал, обнажая ряд идеально ровных зубов, точно зверь, повергая меня в ещё больший ужас.
Слёзы текли сами по себе.
– Плачешь? – Прошипел ублюдок, подскакивая ближе. – Плачь, сука! Сама виновата! Не надо было лезть в мою семью! Своей нет – и на чужую нечего рот разевать! Мразь! Аллах! Как же я тебя ненавижу!!!
Парень бил меня и орал, выплёскивая всю ненависть, а я не знала, какому богу молиться, чтобы всё прекратилось.
Не знаю, сколько эта вспышка гнева длилась, но мелодия последнего хита Моргенштерна остановила вакханалию.
– О! Папочка звонит! Какая прелесть! Скажешь что-нибудь своему несостоявшемуся любовнику?
– Иса, это неправда. Твой отец…
– Заткнись! – Щёку обожгло болью. – И только пискни! Я тебя сразу пристрелю! Поняла?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть. А ещё я пыталась ослабить стяжку, но это оказалось нереально.
Рашидов принял вызов, причём поставил его на громкую, будто издеваясь. А потом снял пистолет с предохранителя и прицелился в меня.
– Да?
– Я тебя убью, подонок, если с Машей что-нибудь случится. Ты понял?
Парень побледнел, но его глаза злобно сузились.
– Какая Маша, пап?
– Не коси под придурка. Ты – он и есть! – Голос разгневанного Рустама Салаватовича пробирал до самых костей даже меня, без вины виноватую. – Мурат мне всё рассказал! Я скоро подъеду. У тебя есть шанс остаться в живых… очень маленький шанс, щенок.
– Я же твой сын!
– Нет. Ты – ублюдок, нагулянный испорченный червь, который хочет убить дочь моей любимой женщины. – У меня не было сил, чтобы удивиться знакомству дяди Руса и мамы. Я её почти не помнила. Совсем забыла… Я так устала. Всё тело болело. Ни на одной тренировке меня так не били. – Исмаил. Я не шучу. Выкинь пистолет, пока я не приехал с ребятами и не грохнул тебя прямо там, на вонючей заброшенной стройке.
Рустам Салаватович зарычал, и связь оборвалась.
Иса засмеялся, как законченный маньяк, и я вздрогнула от страха за свою жизнь, поднимая тяжёлую голову.
Сквозь распущенные, спутанные и слипшиеся от крови волосы практически не было ничего видно. Но это даже хорошо.
Парень точно свихнулся!
Рашидов смеялся, как сумасшедший… как псих! Ходил вокруг меня и хохотал, а слёзы лились с его глаз.
Я дышала через раз. Боялась шевелиться.
– Дочь любимой женщины! А-ха-ха! А я, значит, ублюдок! – Одноклассник сгибался пополам, а потом выпрямлялся, чтобы снова разразиться хохотом. – Нагулянный! Мамочка, оказывается, молодец! Дааа… такой подставы я не ожидал. – Рашидов вытер глаза рукой, останавливаясь прямо напротив меня. – Ну, да ладно. Некогда предаваться сожалениям. Я ведь прав, цыпа?
Затвор предохранителя в который раз щёлкнул, и дуло посмотрело прямо на меня.
– Исмаил, не надо…
– Сдохни.
Грохот выстрела разнёсся по всему этажу постройки, но я его уже не слышала.
4. Глава 3
В глазах потемнело, а меня будто кто-то схватил за грудки и рванул вперёд.
Лёгкость в теле и отсутствие боли порадовали. А потом я увидела себя, точнее своё тело.
Оно лежало и не подавало признаков жизни. Ножки стула подломились, и теперь «я» больше напоминала груду грязного тряпья. Рашидов-младший пнул меня, скривившись.
