– Дура ты, Верка, – горько выдохнул я и обреченно побрел на кухню, варить куриный бульон. С этой идиотки малолетней взять было нечего. Наверняка сутки просидела за компом, придумывая этот идиотский розыгрыш, и ничего не приготовила пожрать.
– Ну, чего ты взъелся? – кричала из зала Верка, пыхтя: наверняка отвязаться было сложнее, чем привязаться. Ну и поделом, пускай теперь повисит, подумает над своим поведением. – Я же роль репетировала!
– Вера, блин! – вынырнул я из кухни, – какая на фиг роль?
Воду на бульон я уже поставил, а значит, у меня было пять свободных минут для нотаций. Вот же, зараза, превращаюсь в собственного отца, царствие ему небесное.
– Тебя никуда не приняли, Вера! Забыла? У тебя нет таланта к актерскому мастерству, не это ли тебе в прошлом году сказали в театральном? Ну, нет у тебя никаких шансов, Вера, очухайся уже и смирись! Учись там, где тебе рады, где ты можешь учиться. Кому ты с такими вводными вообще сдалась?
– Ну, ты же повелся? – задорно подмигнула мне сестра, пыхтя от напряжения и подтягиваясь на одной руке, чтобы другой сняться с крюка, за который крепилась вся эта хитрая конструкция. Сейчас она, разумеется, в лепешку расшибется, но помощи у меня не попросит. Да я и сам бы не стал ей помогать – вывела, зараза. Опять. Вере тем временем удалось отцепиться, и она с облегчением рухнула на диван. – Ну, согласись же, ёкнуло сердце? На минутку, на секундочку, на мгновенье, но ёкнуло же!
– Ёкнуло, – признался я нехотя. – Но догадался я быстро.
– И чем я себя выдала?
– Да, блин, всем!
– Ну, что?
– Ключи.
– А что «ключи»? – не поняла Верка.
– Ты что имитировала? – начал объяснять я сестре ее промахи, поведясь на уловку. Вот как она это делает? У женщин это предустановленная опция, что ли, мужиками крутить?
– Ты пыталась изобразить самоубийство или ограбление?
– Второе, – призналась Верка. – Ты же видишь беспорядок.
– Грабитель тебя повесил и ушел?
– Ну да.
– И дверь запер? Чем, пальцем?
– Точно! – догадалась Вера. – Ключи надо было спрятать. А так бы все как по маслу прошло! – ее восторгу не было предела. Но я решил осадить свою «звезду» недоделанную и быстро выдал все ее косяки.
– Не прокатило бы… Ключи – раз! Целые чашки – два. Ничего из мебели не разбито – три. Ты пыталась имитировать нападение и борьбу, только при настоящей драке никто предметы не раскладывает так, чтобы они не разбились. Чашки кофейные должны были намекнуть мне на то, что убийцу ты знала и сама впустила его в дом? Что вы, дескать, кофе пили, а потом он на тебя набросился, повесил и ушел?
– Ну, да.
– Бред! Про логику событий я вообще молчу, но ты бы хоть антураж навела пореалистичнее.
– Да что не так-то? – взмолилась Верка. Ей действительно хотелось узнать обо всех своих промахах.
– Бестолочь! – постучал я сам себя по голове. – А гуща где кофейная? Или вы просто воду из кофейных чашек пили? Сразу в глаза бросается!
– Да, что-то не подумала… – задумчиво произнесла Вера, сморщив курносый нос. – А еще что?
– Кофе ты туда не налила, потому что знала, что я тебя языком весь бардак вылизывать заставлю.
– Ну, это да, – закатила к небу глаза сестра, – но тут, кстати, ты сам виноват! Нечего таким душным быть! – она задорно подмигнула мне и продолжила допрос. – А дальше что? Что еще не так?
– Покойников ты видела только в сериалах своих дебильных, – продолжил распаляться я. – Иначе бы знала, что у повешенных язык вываливается, поскольку опухает так, что во рту не помещается. А еще у них цвет лица своеобразный. А еще ты не умеешь надолго дыхание задерживать. А еще у тебя артерия на виске и шее пульсировала от возбуждения. А еще эта камера дурацкая! – и я указал на скрытую подушками вебку, горящую зеленым огоньком. Не хватало еще в прямом эфире так опозориться. – А еще – всыпать бы тебе ремня! – наконец закончил в сердцах свой монолог я.
