Ворожи, кукушка, жизнь - страница 2

Потом в печной трубе поет.

Золотой листопад

Где та грань,

За которой распад

Человеческих душ?!.

Где та грань,

За которой Пилат

Не увидел Христа и венца?

Где та грань,

За которой не слышно кликуш,

Где та грань,

За которой не видно конца?!.

Ничего нет, лишь только молитвы Христу,

И останется Церковь, да пенье псалмов.

Ничего нет святого. Кресту

Поклонюсь в молитве без слов.

Ах, святые отцы, как же так, —

Счастье призрачно, все здесь грешно.

И, отдав свою душу за медный пятак,

Ищем мы золотое руно.

Где та грань, за которой распад,

Мне верните покой и пенье синиц,

Но метет золотой листопад,

Засыпая быль прежних страниц.

Помолюсь, поклонюсь, оглянусь, —

Мне прошедшего больше не жаль.

И живу, и люблю, и учусь, —

Укрощать холодный мистраль.

Что же там,

За последней чертой,

Что же там,

Где созвездья и мрак, —

И все ищет

Рыцарь скупой

Золотые свои

В сундуках.

Что же там,

Куда не возьмешь:

Злато, тряпки,

Леса и поля,

Но купились

За медный грош,

Когда нас приняла земля.

Ничего нет, лишь только молитвы Христу,

И останется Церковь да пенье псалмов.

Ничего нет святого. Кресту

Поклонюсь в молитве без слов.

Королева пятиэтажки

В изумрудных босоножках,

Платье в белый горошек,

На королеву пятиэтажки

С завистью смотрят из черных окошек.

У ясеня с раскидистой кроной

Делает селфи, выставив ножку.

Накрывшись зеленой короной,

Превратилась в сороконожку.

И, оголив коленки,

Вдруг обернулась игриво,

И пригвоздила к стенке

Всех, улыбнувшись счастливо.

Потом долго стояла,

Зная, не будет поблажки,

А над головою сияла

Корона королевы пятиэтажки.

Умножится все подобным…

Умножится все подобным,

Не заполняя пустот,

И веет мраком холодным

Ветер, с черных высот.

Небесная кара близко, —

Не так, что в доме моем?..

О, Боже, записка

На алтаре Твоем.

Сколько пустых желаний:

Мне все их надо забыть,

Случайных встреч и слияний,

Которые трудно постичь.

Смириться, – шептала совесть,

Гордыня – жестокий зверь…

Страшная эта повесть

Глупых потерь.

Не упаду от усталости —

Другой жизни мне не дано:

И рад самой малой малости,

Забыв, что было давно.

Ночные сны

Все спят. И улетели прочь

И голоса, и крики птицы,

И светом, наполняя ночь,

Летят к земле зарницы.

И август запылил листвой,

И тихо шепчется осинник.

В росе прохладной, луговой

К траве прильнул пустырник.

И льдинка светлая луны

Растаяла, спустившись к бору,

Забылись все ночные сны

И спрятались за штору.

Клавиши любви

Ну вот и все: остановилась жизнь.

И телефон молчит, так мне надоедавший,

И голуби, усевшись на карниз,

Играют на одной из клавиш.

Самозабвенно мучат нас,

Заблудшие в потемках души.

Харона призрачный баркас

Все ищет для причала сушу.

В разноголосице одна

Звучит мелодия под крышей,

И жизнь становится полна,

Когда ты это слышишь.

Так пусть мелодия летит, —

И не смолкает, —

И души разрывает ритм:

Любовь на клавишах играет.

Как из забвений возникает…

Как из забвений возникает

Пустая, дивная мечта,

И чем-то нас иным пленяет, —

Все, ускользая, красота.

Хотя осталось все далеко,

Уже и лиц не разглядеть, —

И вновь летит дитя порока

Раскинуть ту же сеть.

Она пройдет в шелках соцветий,

Маня восточной красотой, —

И мрачных нет тысячелетий:

Лишь слышен зов, – постой!..

Остановилась в блестках радуг:

Вся в капельках росы,

Но все сокрыли башни пагод,

И вновь пошли часы.

Колыбель

Уйти, улететь,

Раствориться в ночи.

Забыться, забыть,

Убежать,

Но теплится тихо

Огарок свечи,

Кроватку качает мать.

О, сколько всего

Пережить предстоит,

О, сколько борьбы,

Неудач,

И будет гореть

Огарок свечи:

Назад Вперед

Ворожи, кукушка, жизнь - страница 2

Похожие книги