– Ну, Люська-то со своим спорить не стала, хоть на это ума хватило, – продолжала Антонина, – а утром просыпается она, а женишок уже и чемодан собрал. Мы, говорит, с тобой, Людмила, характерами не сошлись, мне, говорит, с тобой скучно и неинтересно. Ты, говорит, все о семейной жизни толкуешь, а я – птица вольная, перелетная, не создан я для семейной жизни. Ты, говорит, не обижайся, ты женщина неплохая, может, еще найдешь свое счастье.
– М-да-а… – протянула Надежда, – в общем, напрасны ваши совершенства, их вовсе не достоин я.
– Точно, – вздохнула Антонина Васильевна, – так примерно все и изложил, как поэт сказал. И ушел, пока эта дуреха глазами хлопала и понять его слова пыталась.
– Она хоть проверила, может, что ценное пропало?
– Да что у нее ценного? – отмахнулась Антонина. – Бедновато они с матерью жили, ничего не нажили. Но вроде деньги какие-то на месте, пара колечек, сережки, бабкины еще, на месте остались… Да… – снова вздохнула Антонина, – они, Сельдереевы-то, все в этом плане невезучие. У бабки Люськиной муж был, но рано погиб. Замерз по пьяни, так в сугробе его и нашли. Мать Люськина и замуж не успела выйти – как хахаль ее узнал, что она беременна, так сразу и слинял в неизвестном направлении. Люська вот никак не могла себе мужика найти, а ведь и квартира есть собственная, и зарабатывает что-то. Но вот выросла без мужика в доме, так и понятия не имеет, как себя с ними вести надо. Ой, Надя, что-то у меня сердце не на месте, пойду еще ей позвоню, а то как бы она чего с собой не сделала от горя-то. Уж так убивается, как будто муж с фронта не вернулся и ее с тремя детьми оставил… Тьфу на мужиков этих, не стоят они того!
Надежда попрощалась и пошла к себе.
Бросив тяжеленный пакет на пол в прихожей, она уселась на пуфик и задумалась. Хватит отмахиваться от очевидного и спорить с внутренним голосом. Ясно же, что с этими обезьянами что-то нечисто. Кто-то за ними охотится, а для чего? Чтобы разбить. Вот не нравятся ему эти приматы, хочет он их уничтожить. Всех.
Ерунда, такое только в фильмах ужасов бывает, тут же возразила себе Надежда. На самом деле для любого действия всегда есть причина. Ну, почти всегда. Значит, допустим, что разбивает он этих обезьян, чтобы оттуда что-то достать.
Надежда тут же вспомнила рассказ Конан Дойля. Как он назывался – «Шесть Наполеонов», кажется? Там в бюсты Наполеона преступник положил украденный бриллиант. А потом сбежал и забыл, в который бюст. Вот и бегал по заказчикам и разбивал бюсты молотком, пока Шерлок Холмс не догадался и не успел раньше.
Так и тут, сунул в заготовку обезьяны какую-то мелкую, но ценную вещь (вряд ли бриллиант), а потом не успел забрать, обезьян уже отдали заказчикам.
Непонятно только, где он был три года, что только сейчас спохватился. Нынче уж год Собаки, Лошадь и Петух пролетели. Ну, может, ему пришлось срочно уехать.
Теперь вопрос: кто такой он? Это, конечно, не может быть работник сувенирной мастерской, он бы точно знал, в какую обезьяну положил нужную вещь. Значит, это человек посторонний. А что такого, хозяин мастерской – немолодой рассеянный человек, он мог ничего не заметить.
Значит, возвращается этот тип и начинает искать обезьян. С этой целью влезает в мастерскую и уносит компьютер, в котором записаны все заказчики. Имя, фамилия, мобильный или домашний телефон. И бодренько так начинает этих людей обходить.
