Восемь Путей. Шрамы. Часть первая - страница 47

Сам Хан Ченшай был исключительно рад этой новости. Помимо того, какой повод для гордости давала такая клятва сама по себе, его грело чувство свершённости, ведь его отец, – его требовательный отец! – наконец-то счёл его достойным!

Следуя его примеру, и стараясь сохранять внешнее спокойствие и непоколебимость, Хан, на самом деле, в торопях оделся в ученическое облачение, схватил деревянную палку, служившую тренировочным мечом, и стрелой вылетел наружу, стремясь опередить отца в подготовке. Ему это удалось, и он действительно оказался во дворе родового дома раньше родителя на минуту, – правда подобный успех обошёлся ему в несколько замечаний от Арката-ран.

Вызваны они были забытыми Ханом в спешке украшающими атрибутами одежды, что сообщали о его принадлежности к Ченшай, и общей потрёпанностью во внешнем виде. Не утаилось от взора скрытых за алой повязкой глаз отца и то, что Хан по привычке завязал пояс не по этикету, а по удобству, – что по мнению Арката-ран было в нынешних обстоятельствах неприемлемо. Хан не смел оправдываться, – он знал, как отец не любит оправданий. Как бы это не было обидно, но пришлось возвращаться, вынуждая его ждать.

"Приемлемо" – оценил вторую попытку сына мастер Аркат, после чего, они вместе отправились к тропе, что вела на вершину горы.

Но неожиданно скоро в их планы вмешались перемены: встреченный ими по пути вверх молодой мастер поприветствовал Ченшай-старшего, и поинтересовался у не гостит ли у него О'ран, – своё любопытство он пояснил срочной необходимостью в совете, касательно предстоящего Турнира Пылающей Крови. Мастер Аркат, конечно же, ответил что не виделся с О'ран с прошлого вечера, и в данный момент сам отправляется на встречу с ним. Он, до сего момента, полагал что О'ран, по своему обыкновению, проводит свободное от занятий с учениками время в медитации, в собственных покоях Боевого Монастыря. Нынешний глава клана редко покидал Монастырь. Если его и можно было застать вне стен клановой святыни, то всегда по важной причине. Аркат-ран был уверен что знал бы о чём-то подобном, но причин не доверять словам молодого мастера у него не было.

Мастер Юн, – так звали повстречавшегося на пути двух Ченшай молодого мастера, – был явно расстроен услышав слова Арката.

– А ведь завидев вас, я был уверен, что моя проблема решена! –посетовал он, уперев одну руку себе вбок, и бросив взгляд куда-то вдаль. Этот молодой акари, получивший титул мастера никак не раньше четырёх лет назад, был всё ещё горяч и нетерпелив, что было видно во всех его повадках. Была видна почти несоизмеримо огромная разница между ним и мастером Аркатом. Хану вдруг вспомнились слова отца, которые тот иногда, тяжело вздыхая, произносил, узнав о какой-нибудь нелепости, с участием свеже-посвящённого в ранг мастера, юнца: "Жгутся – искры, а пламя – греет". Мастер Юн как раз был такой вот "искрой", которой ещё только предстояло стать "пламенем". И сейчас, искра эта металась в нетерпении. – Куда же он мог уйти? Да ещё и так незаметно! Всего-то час назад был с нами в оружейной, а потом как в воздухе расстворился, и никто его не видел!…

– Несомненно, его внимание привлекло исключительно важное дело. –проговорил Аркат-ран спокойно. Говорил он негромко и неторопливо, тон его был отчетлив и дисциплинирован. Была в его голосе сила, звеневшая сталью. Хан хорошо знал, как тяжело разговаривать с его отцом тем, чей дух мог дать слабину. А уж вести с ним беседу глядя в глаза – было настоящим испытанием воли. Мастер Юн пока держался. – Могу предположить, что он отправился к Снимающей раны. –добавил он, оборачиваясь в сторону деревни, что лежала ниже по тропе. – С недавних пор, этот священный долг перешёл к новой дочери Храма, и грядущий турнир окажется для неё серьезным испытанием.