– Почему у вас с братом разные фамилии?
– А что в этом странного? – миллионер пожал плечами. – Двадцать лет ношу, не жалуюсь. Голицына – девичья фамилия моей матери. Сменил, когда открыл свой первый кооператив по изготовлению садовых леек и тяпок. Хорошо звучит, согласитесь, – тяпки от Голицына? – миллионер тихо засмеялся. – Еще вопросы есть, Александр Борисович? У вас появилось хоть одно твердое мнение?
– Появилось, – согласился Турецкий. – Могу с уверенностью сказать, что человек, затащивший меня на «Антигону», и человек, убивший Николая – совершенно разные люди, но оба они находятся здесь. Вам не кажется происходящее каким-то странным, Игорь Максимович?
– Это не ваша забота, Александр Борисович, – в голосе миллионера заскрипела жесть. Возникала уверенность, что «богатенький буратино» что-то знает. Но природное упрямство (или другие неведомые науке причины) не позволяет обратиться за помощью к правоохранительным органам. – Расследуйте преступление, уважаемый сыщик. Судя по всему, оно имело место. Осмотрите хорошенько тело, оно продолжает лежать в каюте.
– Вы кого-то подозреваете?
– Нет.
– Понимаю, ведь на яхте только близкие и проверенные люди… Последний вопрос, Игорь Максимович. Вернее, просьба. Я должен позвонить жене. Не делайте протестующих жестов – это естественное желание нормального человека. Потеряв меня из вида, она обратится в милицию. Милиция не разгонится, допускаю. Пресловутые сорок восемь часов еще не истекли. Но она будет действовать через Москву. Не сомневайтесь, Игорь Максимович, после нескольких звонков сочинская милиция построится и дружными колоннами отправится меня искать. Будут работать со всеми бродягами, нештатными сотрудниками и осведомителями. Найдется тот, кто видел меня поздним вечером. Не исключаю, что в разработке появится слово «Антигона». При изящном повороте дела инцидент могут рассмотреть, как насильственное удерживание человека. Всячески не хочу угрожать, но… вам оно надо? – Турецкий подумал и добавил: – В добавление к уже имеющимся у вас неприятностям?
Губы Голицына побелели. «А ведь определенно что-то не так, – сообразил Турецкий. – Этот тип чего-то боится. Он считает, что смерть Николая – первая ласточка. Ему плевать на Николая, он боится за себя. И у него есть причины держаться подальше от официальных структур».
– Александр Борисович, не надо на меня давить. В этом море все равно нет никакой связи.
– Перестаньте, Игорь Максимович. Нас же не вчера в капусте нашли.
Он добился, чего хотел. Голицын сделал раздраженное лицо, вышел из каюты. Вернулся через пару минут – Турецкий не успел даже толком задремать. Сунул в руку громоздкий спутниковый телефон.
– Пользуйтесь. Надеюсь, хватит ума не упоминать в разговоре слово «Антигона»? Звоните, Александр Борисович, не смотрите на меня так выразительно – я не выйду.
– Я слушаю, – прозвучал в трубке сухой, но немного дрожащий от волнения голос Ирины. Сердце защемило.
– Это я, Ириша. Со мной все в порядке, не волнуйся.
– С чего ты взял, что я волнуюсь?
– Прекрати, Ириша… Я виновен только в том, что собрался в баре пропустить стопку. В ней что-то было. А я сглупил – выпил и вторую. Этот тип… он сидел через столик. Я посадил его за убийство двенадцать лет назад. Ты считаешь, было бы лучше, если бы он меня убил из позыва благородной мести? Он подговорил бармена. Не подойди я за этой клятой стопкой, нам обоим бы подсунули отраву в еду или в шампанское.
