– Мы находимся здесь уже довольно давно, и все, что произошло там, – на этот раз Кошелев указал на «пробку» у поста ДПС, – случилось практически на наших глазах.
– А что именно случилось? – Глеб продолжал держать ружье наготове: заверения заверениями, но ошибаться могут все. Да и сам Кошелев придерживал левой рукой полу ветровки. И пистолет спрятал именно в левый внутренний карман. Причем грамотно: стволом вверх, а не как-нибудь иначе.
– Мы с Егором на противоположной стороне холма находились, когда у поста ДПС началась стрельба.
– Стрельба?
– Да. Из ПМ и АКСУ[12]. Из пистолета успели выстрелить всего три раза, а очередь из автомата была на весь магазин. Патрульная машина, она и сейчас возле поста стоит. Ну а дальше началось. Крики, женский визг, мелькание этих отродий, их десятка два было, не меньше. После все закончилось. За сорок семь минут до того, как здесь появился ты.
– И что мы теперь будем делать, Андрей Владимирович? Ждать, пока сюда прибудут спасатели? – Хорошо, когда есть кто-то более опытный, кто может принять за тебя решение, каким бы оно ни было.
– А ты уверен, что они прибудут? – неожиданно зло спросил Кошелев.
– Не из Ильина, из области. – Явно в городке происходит что-то не то. И дыма все больше, скоро весь город затянет.
– Глеб, тебя ведь учили, что все всегда происходит по самому плохому сценарию.
Чужинов кивнул: да, именно так.
– Тогда почему ты уверен, что в областном центре все по-другому? Что там нет этих чудовищ? Что там их не в разы больше?
Теперь Чужинов покрутил головой отрицательно: такой уверенности у него нет. Но ведь в таком случае получается… Как не хочется в это верить.
– Но в одном ты прав: подождать стоит. Я очень хочу, чтобы все было иначе, я мечтаю об этом, молю всей душой. У тебя, кстати, в Ильине кто?
– Несколько знакомых. – Глебу показалось, что Кошелев вздохнул с облегчением.
«Чего это он? – подумал Чужинов. – Беспокоится, что я брошусь в город кого-то спасать и оставлю их? Но он не выглядит человеком, всю жизнь просидевшим в конторе, перекладывая бумаги из стопки в стопку. Да и не стар еще: лет пятьдесят – пятьдесят пять. И при оружии».
Кошелев полез рукой под ветровку, туда, где был пистолет. Глеб на всякий случай оглянулся по сторонам: может, он чего-то не видит.
«Сердце», – сообразил Чужинов, наблюдая за тем, как мужчина массирует грудь с левой стороны.
– Дед, ты бы таблетку выпил, – встревожился вдруг Егор, до этого выглядевший на удивление спокойным.
Кошелев послушно достал пузырек с таблетками и положил одну под язык.
– Сердце, – слабо улыбнувшись, подтвердил он. – Из-за него и комиссовали. Все к черту полетело.
Внук под руку подвел Андрея Владимировича к поваленному дереву и усадил на него. Глеб остался стоять на месте: отсюда хорошо просматривались подходы со стороны дороги и «пробка» у моста через реку.
«Отродья», как назвал их Кошелев, оставались у мотоцикла. Успокаивало то, что они не кружили вокруг, пытаясь взять след. Еще несколько были у моста. Ну хоть не два десятка, как рассказывал его новый знакомый.
К Глебу подошел мальчишка и потянул за рукав:
– Вас дед зовет.
«Судя по тому, что Егор остался, Кошелев хочет сообщить мне что-то наедине», – подумал Чужинов.
– Участвовали?
Глеб кивнул:
– Приходилось.
– Я так сразу и понял. Мы одной структуре принадлежали, но разговор не об этом.
Кошелев выглядел неважно: синеватые губы, прерывистое дыхание. И еще взгляд. Взгляд человека, который считает себя неполноценным. Когда-то Чужинову приходилось видеть такой у сослуживца, оставшегося без ноги выше колена. Отличный рукопашник, с легкостью сдававший все нормативы, и вдруг – инвалид.
