«Хочу золотой перстень с бриллиантом в четыре карата, – снова подумал я, но ничего не появилось. – Ну, и где же перстень?»
Голос помедлил несколько секунд: «Исчезновение яблока с ветки дерева в саду не противоречит ничьим интересам. Яблок и так много сгнивает, не дойдя до потребителя. Перстней же с бриллиантами в четыре карата всего тридцать две штуки. И исчезновение такого перстня нарушило бы желание его владельца. Поэтому твоё желание не исполнилось. Если бы перстень где-то валялся потерянный, то ты бы его получил».
«Вот как интересно, – подумал я. – А сколько желаний можно загадывать?».
«Пока не появятся подряд три неисполненных желания».
Я подумал о том, что желание с перстнем уже стало первым неисполненным, и сразу загадал заведомо исполнимое: «Включите свет в холле». Тепло и вибрация в ладонях прекратилась, и я понял, что нужно уходить…
– Что это за и-ди-о-тизм? – спросила Катя, растягивая слова.
– Ха! Ну, теперь мы все себе как позагадываем! Да, Саш? – Ванин обернулся к Серому.
Серый потер указательным пальцем нос в знак подтверждения и согласно кивнул.
– Не все так просто, – охладил их пыл Петр. – Желание одного не должно вступать в противоречие с желаниями другого. Поэтому во избежание непредвиденных осложнений, после каждого несбывшегося загадывайте по яблоку, что ли… Значит, чтобы более менее сносно тут жить, придется искать компромиссы…
– Совсем как в жизни, – раздался сзади голос Музыканта.
– Да зачем тут жить? Давайте загадаем вернуться обратно и дело с концом! – предложил Ванин.
– А кто из вас уверен, что желание вернуться не нарушит условие выполнения? Проще говоря, все ли хотят нашего возвращения? Мы там никому за свою жизнь не помешали? – сказала Катя, и воцарилась обескураживающая тишина. – Дурдом полный. Идите кто-нибудь загадайте хоть шашлык. Есть охота.
– Я советовал бы не рисковать, – засмеялся Музыкант, – вдруг у свиньи есть непреодолимое желание жить?
– Может, по яблочку? – предложил Петр.
– Тогда я пойду, – вдруг заявила Катя и решительно двинулась к двери, дернув за ручку.
– Сейчас шашлык закажет, – предположил Ферт.
– Не, – задумчиво произнес Музыкант, – вряд ли. Еда ее мало волнует, как и полное ее отсутствие. И желания меняются быстрее ветра. Одно хочет, а другое уже делает… Поспорим, что не закажет она шашлык и вообще никакую еду не закажет?
– Почему это вдруг? – строго спросил Ферт, ему казалось логичным, что Катя, упомянув про голод, прошла к алтарю именно за едой.
Музыкант достал из кармана зажигалку и покрутил ее в руке. Потом взглянул на Ферта:
– Николай, вот смотри… Если зажигалка находится в руке, то она не обязательно даст пламя. Для этого нужно крутануть колесико, – Музыкант сделал движение большим пальцем, и появилось пламя. Он отпустил палец и пламя исчезло. – Но можно ей открыть пиво, поцарапать стену, выкинуть или положить обратно в карман.
– И что? – спросил Ванин.
– Бред какой-то, – пожал плечами Ферт.
– Мы шли с Катей домой. Поднимаемся по лестнице. Она на ходу достает ключи. Подходим к двери. Она нагибается и острым концом ключа счищает прилипший кусочек смолы с каблука, затем, преспокойно убрав ключи в сумочку, разворачивается ко мне и нетерпеливо говорит: «Что ты стоишь, доставай ключи, открывай дверь!»
– При чем здесь это? – Ферт от удивления потерял свою агрессивность.
– Когда достают ключ перед запертой дверью – это одна реальность. Эта реальность приводит к выводу о целесообразности открыть дверь. Так думал я. Но в то же время, Катя существовала в другой реальности, в которой возникла приоритетная потребность использовать ключ в качестве совершенно другого, необходимого приспособления! А открывать дверь она и не собиралась. Для ее реальности было очевидно, что я достану ключи, – Музыкант улыбнулся, и стало неясно, пошутил он или сказал серьезно.
