Восхитительная черная роза - страница 12

Серый Тигр презрительно хохотнул:

– Не знаю, кто такой этот МакБьои, но, кажется, раз я не слышал его имени, слава его не опережает!

Мидж состроила гримаску и, вскинув голову, удалилась, ругая себя весь путь до комнаты: дура! Сболтнула лишнего! А Грейсон тем временем только вздохнул: о, женщины… Но имя графа засело в его голове. Это всё, определенно, было не просто так. И нежелание Мидж фехтовать, при её недурных, тем более, для женщины, навыках, крылось не в смущении или внезапном капризе.

Серый Тигр никогда не обольщался насчёт своих логических способностей, но, слава Уризену, и дураком не был. Если у Мидж имелась какая-то тайна, которую та предпочла бы скрыть, девушке следовало бы отныне быть ещё более осторожной в словах и реакциях.

Мидж с трудом заснула, взволнованная произошедшими событиями. Её пытались убить уже не раз, но прежде, измученная голодом, она мало думала о происходящем с ней. Выжила – и ладно, и здорово, вовсе нет никакого повода об этом размышлять. Теперь же, когда её организм оживал, в девушке просыпалась прежняя эмоциональность, вернулась та же палитра чувств, что и раньше: волнение – от воспоминания, что смерть прошла стороной, разминувшись с ней буквально на пару мгновений, любопытство – определенно, мужчина в чёрном знал её маску, а Мидж знала его голос, и, в конце концов, ей было все же неуютно от близости Серого Тигра, хоть сейчас Грейсон и находился относительно далеко от неё – на конюшне. Он наотрез отказался занимать комнату, сославшись на что, что может привыкнуть к роскоши, которой наверняка скоро лишится.

Грейсон был… странным. И не только потому, что полулинормы встречаются довольно редко, а те, которые есть – как правило, королевских кровей… В нём была тайна посерьёзнее происхождения. Зачем ему нужна Мидж? И если он так заинтересован в её услугах, отчего не заговаривает о них больше, ведь она доказала, что искусна? Да, линормы крадут прекрасных дев, чтобы жениться на них, но Мидж не настолько хороша, чтобы обаять мужчину до такой степени, что он пойдёт за ней, вмиг изменив свой намеченный прежде маршрут, готовый защищать до последней капли крови.

Переполненная мыслями, Мидж не заметила, как уснула, однако и во сне она продолжила размышлять, пока не открыла глаза с первым лучом солнца. Но то не было мирное пробуждение. Девушка села на кровати, сжала виски руками, тихо постанывая. Это её дар, он же её проклятие, напомнил о себе. Магия, бурлящая внутри Мидж, поднимала ее, заставляя изгонять демонов. Как полное вымя коровы ждёт, когда его опустошат, так голова и руки экзорцистки гудели от сконцентрировавшегося волшебства. Какое-то время назад, когда истощение перешло допустимую грань, организм Мидж словно включился в режим выживания: она больше не чувствовала надобности творить ритуалы, совершая их от случая к случаю ради заработка, а теперь, когда тело приходило в порядок, магия напомнила о себе. Как голод, заглушающийся сильной зубной болью, волшебство спало в кончиках пальцев.

И вот теперь оно тянуло Мидж разыскивать в городе одержимых.

Многие сделались жестокосердными,

потому что раньше были сострадательны

и не раз обмануты.

Иммануил Кант

Мидж спешно оделась и, не думая, что помешает другим постояльцам топотом, сбежала по лестнице, на ходу завязывая тесемки плаща на шее. Меч и маска висели у пояса, ритуальное платье девушка зажимала под мышкой. Конечно, хоть Мидж и звала свой дар проклятием, он не делал с ней ничего особенно ужасного, если она противилась ему – штука в том, что долго сопротивляться она и не могла, как трудно сдержать тик или чихание. Если раньше она только становилась все беспокойнее день ото дня, когда не использовала свою магию, то теперь ее словно на веревке тянуло вперед. Если сейчас же не найти одержимого, догадывалась Мидж, она просто уедет из города, как всегда, почти загоняя Ясеня. Так уже было пару раз до того – неприятное происшествие, когда дар берет тебя за горло.