В мире же существ живой природы самый простой взгляд не только не видит уничтожения жизни, но постоянное ее возобновление, или воскресение. Целое царство земных растений, умирая осенью оживает весною; умирает в земле семя, воскресает трава или дерево, умирает пресмыкающийся червь, воскресает крылатая бабочка; жизнь птицы как бы погребается в бездушном яйце, и опять из него воскресает в новом виде. Если низшие творения Живого Бога разрушаются для воссоздания, умирают для новой жизни: человек ли – царь земли, сын неба, сходя в гроб, обратится в ничтожество? Если кто, имея пред своими глазами, можно сказать, всемирный опыт воскресения, затрудняется сомнением, смотря на разрушающееся умершее тело человека, в возможности его возобновления, то св. апостол, разрешая это затруднение, именно указывает на природу и при этом изъявляет негодование на безумие такого сомнения. «Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело» (1 Кор. 15, 36–39).
О бессмертии же духа человеческого неотразимо свидетельствует все существо и жизнь его в настоящее время даже на этой тленной земле, в этом тленном теле. То, что мы видим умирающим в человеке, есть грубое сложное из многоразличных составов тело, которое разлагается на свои составные части, разрушается и таким образом само в себе заключает смертность. Душа же человека есть бестелесная сущность, простая, т. е. ни из каких вещественных частей не состоящая. Обращаясь на себя, человек непосредственно сознает себя нераздельною единицею, которая, заключая в себе бесконечное разнообразие душевных явлений, сознает их не как отдельные самостоятельные части, но как свои состояния и действия, принадлежащие единому личному существу. Нет ничего удивительного в том, что тело наше, как всякий вещественный состав, в продолжение всей жизни настоящей, постоянно умирает по частям, ежедневно отделяя от себя мертвые части своего вещества, так, что в каждые семь лет из нашего тела не остается ни одной прежней самомалейшей частицы; межу тем душа наша среди этого, так сказать, постоянного умирания тела чувствует в себе неизменное бытие, сознает себя одним и тем же существом, неизменною личностью от первой зари сознания в детстве до последнего заката его пред смертью. Все пережитое человеческой душой составляет нераздельную часть ее духовного естества, от чего зависит все дальнейшее развитие. Как бы не переменялся человек, он не в состоянии уничтожить в себе прошедшее, ибо он живет не одним настоящим днем, а всей истекшей и будущей жизнью. Происходящие в нем перемены являются плодом его личной жизни, вытекают из самой его сущности, составляют действие его личной воли и потому не могут быть изглажены из его сознания. Поэтому всякое совершенное им дело со всеми вытекающими из него последствиями имеет для него вечное значение и составляет вечную его принадлежность. Итак, в самом существе души человека лежит неуничтожимый залог его бессмертия и будущей жизни. Дух человека сам в себе носит свое бессмертие и будущую вечную жизнь. Вот почему даже языческий мыслитель Сократ, всю жизнь посвятивший познанию самого себя, т. е. познанию природы и существа человеческой души, накануне своей смерти с таким непоколебимым убеждением и возвышенным красноречием беседовал со своими учениками о бессмертии души человеческой. Какой убедительный пример и страшный укор для мыслителей христианского мира, которые не слышат голоса своей собственной духовной природы и считают бессмертие духа только праздною мечтою, суеверием, свойственным людям неразвитого, детского ума.
