Отрубать нам головы Антич не стала. А то уж я представила, как эти головы катаются по полу от смеха. Антич быстро поняла, в чем причина нашего неудержимого смеха.
− Уга−щай−зя, − предложила я ей пакетик Нейзы.
− Смех пое−зен для здо−овя, − детским голоском молвила Анатабель.
− Идиотки!
Антич вырвала пакетик из моей руки и отшвырнула его подальше от себя. Затем схватила корзинку с продуктами, стоящую около меня на полу, и под аккомпанемент нашего несмолкаемого смеха, вынесла ее в коридор.
Затем вернулась с твердым намерением избавить Анатабель от ее корзинки. Подружка обалдела от такой наглости. Позволить ограбить себя средь бела дня? Ну уж нет!
Прежде, чем Антич успела сцепить на корзинке пальцы с острыми, окрашенными в черный цвет ногтями, Анатабель вскочила и рванула ее к себе.
− Хватит жрать всякую гадость! – заорала на нее Антич. Свои руки она все−таки успела сцепить на корзинке.
− Она мо−я−я, − запищала Анатабель. – Не от–там! Ла−нуф, по−мо−ги!
Началась сцена: тянем, потянем, а отнять не можем. Это была настоящая борьба. Ни Антич, ни Анатабель сдавать позиций не собирались. Анатабель даже смеяться перестала. А я, глядя на них, страдала от колик в животе. Нет, так смеяться нельзя!
− Отдай! – выкрикнула яростно Антич. И внезапно освободив одну руку, с силой толкнула Анатабель в плечо. Подружка рухнула в кресло, но рук не отцепила. От неожиданного нападения, она преисполнилась гнева, резко вскочила, толкнув корзинку в противника. Все содержимое корзинки разлетелось по сторонам. Антич ударилась спиной о стол и стала пропускать удары Анатабель, которые последовали сразу же после яростного толчка.
Анатабель вошла в азарт. Она так страстно молотила кулаками по голове несчастной, что та, упав на пол, вскоре перестала сопротивляться.
− Так, тебе, так! – пискнула Анатабель, остановившись передохнуть. – Эй, − она хихикнула, − хватит пъетвоятся…
Анатабель тряхнула ее за плечо и удивленно отошла в сторону. Антич сползла на пол.
− Лануф, хи… хи… Она уме − ла? Да? – подружка зашлась в смехе.
− Не сме−ши, − проговорила я, сгибаясь от колик.
− Она не шевелися… Посмой−ти…
Я поднялась с кресла и, согнувшись пополам, приблизилась к неподвижной Антич. В согнутом состоянии было легче дотронуться до нее, а затем перевернуть лицом вверх. Та не подавала признаков жизни. Я расплылась в улыбке, подняв глаза на хихикающую подружку.
− Ну що? – поинтересовалась она.
− Нокаут! Поздяв−ляю!..
− Пъявда? Я ее убила?
− Нет, ско−о ошухается.
− Явай, симем ТЕДД и свяшем ее.
− Явай!
И мы, смеясь, приступили к раздеванию Антич.
− А щем мы ее свяшем?
− Не зняю…
− А вдуг она ощнется? – Анатабель как раз закончила расстегивать пуговицы халата. На Антич было надето короткое черное платье и длинные сапоги.
− Стукем по оолове! – предложила я.
− Чуй, я пейвая! У меня уше и опыт ещ.
Хихикая и толкаясь, мы приподняли Антич и сняли халат.
− Она такая тяшолая… − заметила я.
Еще под халатом мы обнаружили два «Универса» связку атомных гранат. Отложив халат и оружие в сторону, мы, сидя перед неподвижным противником на корточках, задумались, что делать дальше.
− Нещем свяшать, − улыбаясь, сказала Анатабель, − явай, маску симем!
− Явай!
− Токо не я, − Анатабель встала и попятилась.
− Хо−ошо, я симу.
Вздохнув, я последний раз хихикнула и коснулась маски. Ее поверхность была теплой. Осторожно с замиранием сердца я отыскала запирающее устройство и, обнаружив его в области уха, щелкнула им. Крепление ослабло, и маска приподнялась над лицом. Я подхватила ее и сдвинула на лоб.
