– Ах, черт!
– Как бы ты ни относилась к нему, помни, что он обращался со своими сотрудниками как с отбросами.
– Подумать только, что он оказался таким монстром!.. Просто трудно понять.
– Мне кажется, тут ты ошибаешься. Таких, как Освальд, как раз легко понять. Он – самый обычный мужик, в этом-то и заключается проблема.
– А вдруг удастся его перевоспитать…
– Поверь мне, Вильма, его нельзя перевоспитать; с такой задачей тебе не справиться.
– Подумать только, что он так зациклился на тебе… Не обижайся, но…
– Вильма, ты не могла бы заткнуться?
– О’кей, я помолчу. Только одно слово. Если уж тобой заинтересовался такой обалденно красивый парень, как Освальд, я, если честно, не понимаю, зачем тебе общаться с таким скучным, бесхребетным типом, как Беньямин.
– Ты его не знаешь. Беньямин мне очень подходит. Никого другого мне не нужно.
Вильма состроила гримаску и продолжила ковыряться в тарелке с салатом.
* * *
София оставалась верна Беньямину. От одного взгляда на него у нее по-прежнему начинало трепетать в груди. Он остался в Гётеборге, жил у сестры, работая в транспортной компании, но на выходные приезжал к Софии в Лунд – каждый вечер пятницы около восьми появлялся у ее дверей. Она готовилась к его приезду. Уже в среду вечером начинала думать о сексе, а в пятницу вечером уходила с работы настолько возбужденная, что в последние полчаса перед его появлением нетерпеливо бродила туда-сюда по квартире в надежде, что поезд придет раньше времени. Надевала сексапильное нижнее белье. Едва Беньямин переступал порог, как они сливались в объятьях, опьяненные возбуждением. Чаще всего бывали так нетерпеливы, что не доходили до спальни и занимались сексом прямо на полу в коридоре. В их отношениях не обходилось без проблем, но секс всегда был хорош. И даже прекрасен.
* * *
Наступила холодная, снежная зима, но в январе дни стали длиннее и светлее. Только ночи оставались темными и тяжелыми. Софии по-прежнему являлся в снах Освальд – когда Беньямин был рядом, становилось еще хуже. Наверное, потому, что он напоминал ей о времени, проведенном на острове. Иногда Беньямин не выдерживал ее криков и осторожно будил ее.
– Тебе опять снился кошмарный сон.
Обычно она просыпалась вспотевшая как мышь и в полной растерянности.
– Ты так громко кричала…
– Проклятие!
– Мне тяжело видеть, как ты мучаешься.
– Все наладится. Наверное, есть что-то, чего я не поняла…
– Чего ты не поняла? Рано или поздно ты должна выпустить это наружу, София.
– Что именно?
– Свою травму.
Она прижималась к нему, пока не успокаивался пульс.
– А у тебя не бывает кошмарных снов, Беньямин?
– Иногда. Но они просто раздражают. Они не такие, как у тебя.
– И что тебе снится?
– Всегда один и тот же сон. Я в городе. Это Гётеборг, но все же не Гётеборг, потому что там есть холмы и утес, нависающий над водой.
– Как на Туманном острове?
– Вот именно. Я чувствую себя встревоженным и потерянным. Брожу и ищу что-то, но не знаю, что именно. Потом подхожу к тоннелю, и по всему телу начинают бегать мурашки. Там всегда кто-то стоит – разные люди из «Виа Терра». Иногда Мадлен, иногда Буссе или Бенни. И тут я вспоминаю, что ищу-то я тебя, и спрашиваю, где ты. Всегда один и тот же ответ: «Разве ты не знаешь? Она вернулась. Она снова работает у Франца». И я чувствую такое отчаяние… Знаю, что должен вызволить тебя оттуда, но не знаю как. А когда просыпаюсь, проходит какое-то время, прежде чем я понимаю, что нахожусь дома и с тобой все хорошо.
