Не знаю, куда иду, но ноги сами несут меня вперед. Увеличиваю шаг и позже срываюсь на бег, не чувствуя собственное сердцебиение, будто его и нет вовсе.
Тьма сгущается, становится тяжелее, но я продолжаю идти. Потому что остановиться – значит раствориться. Не знаю, откуда, но точно уверена в последней мысли.
Тьма начинает пульсировать, словно огромное сердце, бьющееся в такт моим шагам. Каждый удар отдается в висках, сжимая сознание, как тисками. Я чувствую, как она проникает глубже, в самые потаенные уголки души, в меня. Я хочу закричать, даже открываю рот, но из меня не вырывается ни звука.
Неожиданно воспоминания всплывают, как призраки, обрывки лиц, голосов, мест, которые я не могу назвать. Они кружат вокруг, шепчут, смеются, плачут, но я не могу их коснуться. Протягиваю руку, но всё ускользает, превращаясь в очередной сгусток тьмы.
Я закрываю глаза, но это не помогает.
Как я здесь оказалась? Держусь за эту мысль и пытаюсь дальше её развить, чтобы найти выход. Вновь воспоминания и обрывки.
Кровь, Мор, пробуждение… Седрик и вновь темнота.
Как только я вспоминаю, то тьма рассеивается, даже лопается, словно вспышка, и яркий свет озаряет всё вокруг. Именно поэтому я открываю глаза, окончательно очнувшись.
Не могу сориентироваться, потому что свет перед глазами моргает, то отдаляется, то приближается, будто кто-то светит фонариком. Хочу сделать вдох, но во рту что-то мешается… Трубка.
Я начинаю задыхаться и шевелю руками, чтобы вытащить изо рта инородный предмет. Делаю рефлекторно шаг, чувствую, как наступаю вниз, будто выхожу откуда-то, всё ещё не ориентируюсь. Шум в ушах.
Падаю на пол и вытаскиваю из себя трубку, ощущая, как она выходит из горла, когда срабатывает рвотный рефлекс, но выходит лишь слюна. Тяжело дышу, и слух постепенно восстанавливается, как и нормализуется зрение.
Я слышу первые крики людей, и это приводит в чувство лучше, чем что-либо другое. Когда оглядываюсь, то вижу, что на меня… наставили самое настоящее дуло винтовки или чего-то похожего на винтовку.
– …! – я не могу разобрать речь мужчины азиатской внешности, так как она мне совершенно незнакома.
Он водит вверх и вниз оружием, продолжая на меня кричать.
– … не понимаю, – шепчу я и оглядываюсь, отползая назад, – я не понимаю…
На нем странная одежда, которая бросается в глаза. Черная кофта и джинсы с военными ботинками, а на шее мотается шарф, которым он до этого будто прикрывал лицо. На руках – перчатки, но пальцы они не скрывают. Ещё я заметила рацию, висящую на пояснице.
Как только я изучила взглядом его одежду, то перевала взгляд на остальных людей, среди которых увидела и женщину с повязками на лице, одетых в похожую одежду. Все с оружием. И спустя несколько секунд поняла, что что-то не так. Мне прохладно, словно я… голая. Опустив взгляд, увидела, что это действительно так.
Дернулась и поспешила прикрыться руками, не понимая, что происходит, но помня последние события.
– Я не понимаю!!! – закричала я, когда мужчина продолжил наставлять оружие. Он совсем не в себе?! Я же безоружна!
– …! – язык в корне отличается от моего родного.
– Не понимаю! – продолжила я, когда услышала звук напоминающий снятие с курка, поэтому замолчала и сглотнула, когда вдруг из угла появилась женщина и преградила ему дорогу, хватаясь рукой прямо за дуло пистолета.
Она начала с ним спорить, судя по интонации, а я шумно дышать и смотреть на всех, как загнанный зверь.
