Восьмая нота - страница 10

– Спишь, подруга? Так и не проснулась! Жаль… вот только не тебя! – произнесла с горькой улыбкой Панайота.

– Что тебе надо? – робко спросила мать Анны.

– Может, знаешь, что тут произошло вчера ночью?

– Нет. А что произошло?

– Понятно. А может, поинтересуешься, где твоя дочь? – Панайота посмотрела на часы. Они показывали двенадцать дня.

– Ну… не знаю… Она уже взрослая. Тебе известно, где она? С ней что-то случилось?

– А тебе не рассказал твой тунеядец, что он избил Анну?

– Что? Как избил?

– Послушай, не надо так удивляться! Ведь это не в первый раз. Верно?

– Панайота, она у тебя? – словно не слыша вопроса, пробормотала женщина.

– Да. В плачевном состоянии и с сотрясением мозга.

– …Как так?

– Проснётся этот… вот у него всё и узнаешь. А может, ты его разбудишь и наорёшь на него, что ли?! Ведь он избил твою дочь!

– Тихо, не кричи… Мне надо увидеться с Анной… – сказала шёпотом женщина, явно боясь не разбудить своего сожителя.

– Слушай меня… Я пришла за её вещами. Сюда она больше не вернётся! А твою просьбу я передам. Когда Анна захочет – она наберёт тебя. Это уже ей решать. Ведь она уже взрослая! – горько съязвила Панайота.

Больше женщины не разговаривали, пока мать Анны спустя каких-то пятнадцать минут бесшумно не вынесла чемодан с вещами своей дочери. Теперь была очередь Панайоты делать круглые глаза от удивления.

– Нет, ты не мать… – качая головой, произнесла она, взяла вещи и направилась к выходу. В этот момент ей хотелось развернуться и дать пощёчину бывшей подруге.

– Скажи, что скоро я с ней свяжусь… – сказала шёпотом мать Анны, выходя в коридор. На её лице не было эмоций. Лишь только блуждающий страх читался в её окружённых морщинами глазах.

– Зачем? Ты свой выбор уже сделала! – с этими словами Панайота потащила небольшой чемодан Анны к выходу. От волнения и негодования руки женщины дрожали. Поступок бывшей подруги никак не укладывался у неё в голове. Дверь закрылась, и мать Анны, стоя за ней, заплакала. Из груди вырвался тяжёлый вздох, и слёзы стали душить её. Ей стало жаль свою девочку. Женщина села на старый деревянный стул и просидела там, пока вместе с последней каплей слёз не ушло и чувство вины за происшедшее. Мать Анны обладала способностью всегда оправдывать себя и свои поступки. Вот и на этот раз она почувствовала облегчение от того, что Анна ушла и будет в надёжных руках. Зная свою подругу, она это понимала. Девочке не придётся терпеть обиды, от которых она не уберегла её в погоне за личным счастьем, таким, каким мать Анны его себе представляла. Со словами «может, оно и к лучшему» женщина побрела в спальню.

По дороге домой, сидя за рулём машины, Панайота вспоминала её первое знакомство с сожителем тогда ещё своей подруги. Он пригласил их пойти ночью в казино повеселиться. Маленькую Анну оставили в тот вечер с соседкой на всю ночь. В казино женщины никогда ещё не были. Панайоте сразу же не понравилась обстановка и публика, которая там была. Посетители, как несуразные тени, передвигались с жетонами в руках, воровато посматривая и выбирая, к какой картёжной партии примкнуть. Это было казино второго сорта, притон для больных азартом людей. Казалось, в этом заведении всё жило искусственной, искажённой жизнью, отрезанной от реального мира. Посетители там в основном были мужчины, неопрятно и безвкусно одетые. Они постоянно пили и курили. В их глазах читался нездоровый азарт, но больше всего Панайота ужаснулась, когда увидела тот же взгляд и у нового друга подруги. Он сразу сел играть в карты, зажёг сигарету и забыл, что пришёл сюда не один. Сидя в баре, женщины пили коктейль и наблюдали за происходящим. Панайота видела, что её подруге, как и ей, было некомфортно. Скоро им надоело сидеть на одном месте, и они решили подойти к зелёному столу, за которым играл в карты свежеиспечённый любовник матери Анны. Они встали сзади него. Было похоже, что он выигрывал, но спустя немного времени стал проигрывать. Подруга Панайоты поцеловала его в щеку для ободрения, но тот убрал лицо и грубо ей сказал: