Восьмой смертный грех - страница 19

– Просто у меня в аптечке нет и половины всего того, что есть у тебя с собой в машине. Зачем тебе столько? И очень умело ты всё это делаешь, – продолжил Глеб.

– Мама была педиатром.

– А сейчас она чем занимается? – моментально спросил Глеб, надеясь, что меня понесло на откровенность.

– Ничем, – отрывисто бросила я.

– Спасибо за уход! – улавливая мою смену настроения, он меняет тему. – Но после подобного голововредительства ты просто обязана обеспечить мне ещё и ласку, вкусный ужин и завтрак.

– Мне кажется, у тебя не настолько ценная голова.

– Всё верно. Тебе кажется.

– Твоё самомнения готовили на десятерых, а досталось тебе одному.

Но тем не менее усмехнувшись, я прохожу на кухню, открываю холодильник и одобрительно киваю. Прекрасно. Он забит всем необходимым и даже больше. В контейнерах нахожу приготовленную еду. Порывшись в шкафах, быстро обнаруживаю всё, что нужно. Разогреваю пищу и сервирую стол.

Глеб тут же заходит с бутылкой вина́ в руках. О как!

– Неужто ты думаешь, что я непременно останусь обеспечивать тебе ласку с завтраком?

– Конечно, – разливает бордовую жидкость по бокалам.

– С чего бы?

– Я знаю, что у тебя доброе сердце. И оно тебе не позволит меня оставить на произвол последствий неприятного случая. Просто ты не умеешь показывать искренних чувств.

 Ставит передо мной бокал, смотря на меня вдумчиво, пытаясь прочитать и понять, необыкновенными глазами цвета маренго. Они меня расслабляют и гипнотизируют, в то же время будоражат, вызывая тахикардию и нехватку воздуха. Переизбыток эмоций рядом с ним лишает меня главного преимущества – контроля ситуации. И впервые мне хочется и уйти, и остаться. Несвойственная мне нерешительность. Я всегда знаю, чего я хочу и что я должна делать. А если нет, то очень быстро принимаю решения. Но не сейчас…

Что за нелепость вообще происходит? Что за дебильное состояние? Похоже на ВСД.

Встаю и наливаю в чашку свежезаваренный мной зелёный чай, давая время себе услышать его слова.

– Или боишься, – чувствую всей кожей его громкоговорящий взгляд.

– Боюсь? Чего? – переспросила я, вспоминая предыдущую фразу.

Ах да! Я не показываю своё доброе сердце. Интересно, где мои концентрация и выдержка?

– Это ты мне скажи, чего ты боишься? – не двигаясь с места, вкрадчиво спросил он.

– Интересно, чуть больше часа назад ты мне говорил, что я ничего не боюсь. Взяла глубокую миску и налила воды в неё. Поставила на пол. Царь здесь же подошёл к ней и принялся жадно пить. Я понимаю, что хозяину дома это вовсе может и не понравится. Но мне плевать. Моя собака после активной вечерней прогулки всегда хочет пить. Вернулась за стол с чашкой чая, проигнорировав вино.

– Там была ирония, а здесь истина.

Глеб сидит напротив в достаточно расслабленной позе: ноги широко разведены в коленях – по-мужски, так скажем, в левой руке бокал, а правая покоиться на столе. Лёгкий прищур выдаёт, что он не так безмятежен, каким может показаться на первый взгляд. Его что-то тревожит. Может, головная боль? Тогда зачем алкоголь?

– Дана, – мягко и неторопливо, с лёгкой хрипотцой позвал меня он. Мне почему-то нравится, как из его уст звучит моё имя. Он будто пробует его на вкус и ему, определённо, нравится. Его голос словно обволакивал меня, напускал некую невидимую пелену и лишал способности здраво мыслить, хотелось только слушать. Голос сильного, уверенного и самодостаточного мужчины, который рождает мурашки на спинах женского пола. Вот и моя спина, похоже, не избежала этой участи.