Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг. - страница 35

Состав нашей прогрессивной группы менялся каждые три года, в связи с выбытием всех членов от земства и выбытием по жребию одной трети остальных двух курий, академической и торгово-промышленной. Выбывающие по жребию члены Совета переизбирались или заменялись новыми. Те и другие уже не подлежали жеребьевке, предусмотренной законом лишь на время первого девятилетия существования преобразованного Государственного совета, а избирались в общем порядке на 9 лет. Колебания в общем численном составе группы происходили главным образом за счет земского представительства: число членов от земства, вступавших в нашу группу, то уменьшалось, то опять увеличивалось, не превышая, в общем, скромной нормы в 7–8 человек. Академическая курия, за одним, весьма кратковременным (всего несколько месяцев) исключением, оставалась стационарный, сохраняя до самого конца свой определенно прогрессивный состав. Ко времени февральского переворота 1917 г. она состояла из трех академиков: В. И. Вернадского, М. А. Дьяконова и С.Ф. Ольденбурга и трех профессоров: А. В. Васильева, Д.Д. Гримма и кн[язя] Е. Н. Трубецкого. Число членов от торгово-промышленной группы даже несколько увеличилось, дойдя до четырех (П. О. Гукасов, Е.Л. Зубашев, Лаптев и Вейнштейн). Общее число членов группы к этому времени составляло опять 18 человек. Сверх вышеназванных шести членов академической группы и четырех членов торгово-промышленной курии в нее входили восемь представителей от земства: Н. Н. Глебов, И. Г. Каменский, С. С. Крым, Н. Н. Марин, гр[аф] А. П. Толстой, В.П. Энгельгардт, Л. В. Юмашев и примыкающий к группе М. А.Стахович.

Наиболее бурной за все время существования преобразованного Государственного совета была история академического представительства. Оно представляло собою наиболее активную часть всей нашей группы и в значительной мере определяло общий дух и тактику ее. Естественно, что мы не могли пользоваться особым расположением Министерства народного просвещения, в ведении которого находились Академия наук и университеты. Мало того, министерство как бы ощущало некоторую долю собственной вины в том, что представительство названых ученых коллегий сплошь оказалось в столь неблагонадежных с точки зрения высшего правительства руках.

Попытка создать противовес против академической группы путем назначения членами Государственного совета ряда лиц из среды т[ак] называемой] правой профессуры не дала ожидаемых результатов. Правда, большинство из них держалось строго в стороне от нас. Но никакой контргруппы под определенным «правым» знаменем этим путем все же не удалось создать. Мало того, даже такой определенно правый член, как Д. И. Пихно, временами, как, напр[имер], в вопросе о сооружении Амурской железной дороги[220], проявлял несвойственную членам Совета по назначению самостоятельность и явную оппозиционность. А В. И. Сергеевич даже в таком боевом вопросе, каким стал финляндский вопрос, во время прохождения закона об общегосударственном законодательстве для Финляндии выступил, хотя и в очень осторожной и завуалированной форме, против этого злосчастного закона.

Не повлияло в желательном смысле и то, что Министерство народного просвещения, которое в первое время 1905–1906 гг. совершенно растерялось и предоставило университетам самим справляться, как могли, с разбушевавшейся студенческой стихией, – начиная с 1907 г. изменило курс и вновь стало прибирать университеты к своим рукам.