Воспоминания о прозелите - страница 11

Ицхак говорил, что ему предлагали баснословные суммы для спонсирования Бейт-мидраша, но с условием, что будет и соответствующее количество учеников – неважно, какой национальности. Ицхак отказался, зная, что евреев в таком количестве ему не набрать, а на сделку с совестью он пойти не мог, ибо это противоречило всей его сущности.

Ицхак периодически помещал в газете объявления примерно в таком духе: «Даём уроки иврита. Приглашаем евреев на миньян. Помогаем сделать тшуву и содействуем в устройстве хупы. Стипендии соответствующим. Скупаем школьные доски». Добавление про «школьные доски» мне всегда казалось каким-то нелепым.

Один старый еврей откликнулся на это объявление и позвонил, утверждая, что в газете допущена ошибка: вместо «тшува» надо писать «ктуба». (Ктуба – брачный контракт, составленный по правилам еврейского Закона). Мы посмеялись. И только теперь я начал догадываться, что имел в виду этот старик. Вероятно, он подумал, что объявление дал очередной «махер» фиктивными ктубот, писанием которых для смешанных пар промышляли нечистоплотные предатели еврейского народа на территории разваливавшегося Советского Союза. Этими брачными договорами мошенники за умеренную плату снабжали смешанные пары при отъезде в Израиль.

Кажется, поначалу один из вариантов объявления выглядел примерно так: «Даём индивидуальные уроки иврита и Торы. Стипендии соответствующим». Но евреи не «клевали», хотя, по словам Ицхака, от неевреев не было отбоя. «Гои хотят учить Тору!» – говорил Ицхак без презрения, но и без восхищения. Благо, Ицхак вежливо и культурно (а он умел вести себя очень воспитанно и интеллигентно, когда считал это нужным) неевреев «отшивал». Однако евреев на объявления отзывалось очень мало.

Однажды Ицхак изощрился и написал в объвлении нечто вроде: «Приглашаем на работу учителей иврита». Позвонила какая-то сотрудница израильского посольства и на «иврите-исраэлите» (современный израильский разговорно-жаргонный вариант квазииврита), ненавистном Йеуде, причём говоря с сильнейшим русским акцентом, распиналась о своих глубоких познаниях в иврите. Ицхак её внимательно выслушал, а когда она закончила, вежливо заметил: «Вы знаете, мы организация религиозная». На это она отреагировала моментально: «А, ну тогда извините», – и бросила трубку.

Но прежде, чем она дозвонилась, она оставила сообщение на автоответчике. Ицхак поставил его для всеобщего прослушивания, и мы от души посмеялись над её сообщением, произнесённым на иврите с этаким придыханием и воодушевлением.

Ицхак был большим специалистом в искусстве одним словом или выражением поставить человека на место. Это слово он находил моментально и очень точно. Когда было нужно, чтобы слово было культурным, оно и было исключительно культурным, а когда требовалось, чтобы оно было нецензурным, оно было нецензурным. Так, Ицхак рассказывал, что однажды на лестничной клетке здания, в одной из квартир которого находился Бейт-мидраш, какой-то сосед незадолго до Песаха бросил Ицхаку реплику: «Если у нас пропадут дети, мы будем знать, к кому обращаться». Ицхак сразу понял, что это намёк в духе кровавых наветов и моментально отреагировал: «Пошёл…» (далее нецензурно).

Вообще же на квартире, в которой находился Бейт-мидраш (хронологически второй по счёту) отношения с соседями были неважными. В то время у Ицхака и Йеуды была машина, которая стояла во дворе дома. И соседи периодически бросали на её крышу какую-то гадость. Недолго, однако, просуществовала эта машина, потому что Йеуда, любивший лихую езду, вскоре её «раскокал». Ицхак решил «прекратить это удовольствие» – так машины не стало. К слову сказать, Ицхак был очень аккуратным водителем. О его осторожности и благоразумии свидетельствует тот факт, что он не садился за руль в периоды, когда у него не было собственной машины и он регулярно не водил. Но он частенько критиковал Йеуду за его лихую езду.