Шэйн пробыл у письменных столов следующий час, выслушивая планы, уточнения и помогая продумать маршрут, который позволит встретить армию Ренамира раньше, чем она достигнет определённой точки в центральной Верувине – почему этой точки нельзя достигать, Шэйну не сказали, как скрывали от него и всю остальную ключевую информацию. Весь разговор лорда Тавиша и Борена как будто имел две цели: спланировать поход и скрыть от Шэйна все самые ценные детали.
Предварительный порядок действий был таков: Шэйн и Борен добираются до Ренамира и держатся на расстоянии от армии до наступления темноты. Ночью они маскируются под его солдат любыми доступными способами, вычисляют расположение Ренамира и изучают возможности для личного диалога с ним под видом ренских пехотинцев. Когда информация передана, они уходят, демаскируются в любом месте и максимально скоро возвращаются в Лаварден. На предварительном обсуждении самым спорным был этап самой диверсии в лагерь и диалога с Ренамиром, ведь на его детальную проработку не было времени – если Шэйн и Борен выедут на день или два позже, то опоздают к примерной зоне встречи.
– Придётся импровизировать, – с тревогой заметил Борен.
Тавиш в очередной раз за этот разговор напомнил:
– Ваша главная цель: убедить Ренамира, что эти сведения достаточно ценны для того, чтобы он не осаждал Лаварден и оставил всё, как есть. Я – наместник, знамёна – от Ренской империи. Все живы и все счастливы.
– Он ведь не идиот, убивать своих будущих подданных? – спросил Шэйн и указал на карту постепенно расширяющейся Ренской Империи.
– Он не идиот, он дерзкий, своевольный лис, – переходя на полушёпот, сказал лорд. – Знаешь, что он сделал с Пелетейном? Приказал разобрать оборонительные сооружения и сосредоточить ресурсы на экономическом развитии города! Я не хочу, чтобы он перелопатил Лаварден в любой угодной ему манере, этот город слишком важен как мне лично, так и всей Верувине.
Шэйн и Борен синхронно кивнули. Лорд Тавиш прошёл задумчивый круг по помещению, окинул взглядом множество свитков и книг, разложенных на полках, и упёр руки в пояс.
– Нам нужно готовиться, – вздохнув, сказал Борен.
– Да, – подтвердил Тавиш, не возвращая взгляда к собеседникам. – Идите. Змей, у тебя есть обещанный иммунитет, покидай замок любым угодным тебе способом, но ничего здесь не трогай, прошу тебя.
– Как скажете, выше величество, – с плохо скрытой усмешкой сказал Шэйн и повернулся к Борену.
Разведчик опередил вопрос:
– В шесть вечера у северных ворот. Опоздаешь – будешь идти за моим конём пешком.
Шэйн улыбнулся и спросил:
– А если небо затянет тучами и солнечные часы не подскажут мне, когда идти?
– Придумай что-нибудь, умник! Не сомневаюсь, ты найдёшь способ узнать время.
Борен не скрывал своего скверного предубеждения насчёт Шэйна, и было совершенно очевидно, что он не любитель беспечной болтовни. Шэйн не мог похвастаться тем же и, предвкушая интересное приключение, пошёл к выходу из замка.
К полудню знаменитый вор неспешной походкой добрался до своего родного квартала на западе Лавардена и в богатых одеждах был здесь встречен косыми взглядами, таинственными шёпотами и скрюченными указательными пальцами, направленными на него – того, кто родился в нищете и грязи, а теперь с улыбкой на лице шагал после личной беседы с правителем города. Шэйн считал себя живым доказательством того, что к успеху ведут разные пути, и не всегда они справедливые, не всегда порядочные и честные. Люди, когда-то бывшие его соседями, хорошо знали о пути, который был им выбран, и все единогласно осуждали его, хотя, будь у них хоть десятая доля талантов Шэйна, они без сомнений и угрызений совести занялись бы тем же самым. Сейчас же они сжимались в тенях и косились на него, тряслись над своими последними медяками, до которых Шэйну никогда не было дела – ведь он ворует не ради денег, а ради самого азарта кражи, ради личных рекордов и достижений, просто ради вызова и того адреналина, который наполняет его во время скрытных проникновений на чужую территорию или побегов от стражи. Люди его не понимали и опасались.
