Восставшая против нормы - страница 86

Контрабанда не одобрялось, она преследовалось законом. Но пока она выгодно государству… Контрабандисты славились тем, что если кому что нужно, они это хоть из-под земли достанут. Такие люди были для государства незаменимы, так как брали на себя часть его обязанностей.

– Нужен аппарат «Искусственная почка», но денег на него нет? – полуутвердительно спросила Эдельвейс.

Кронин кивнул.

…Уж как это было сделано, сколько человек задействовано в этой авантюте, он не представлял, но Эдельвейс нашла и достала ему аппарат. Она сразу предупредила, что аппарат не ворованный, но нелегально скопированный. Разработчик не давал на это согласия, но… Кто его спрашивал! Аппарат доставили на аэрокаре.

Как законопослушный гражданин, Кронин должен был осуждать контрабанду, как офицер – пресекать ее на корню и ни в коем случае не пользоваться услугами контрабандистов ни при каких обстоятельсятвах, но как врач… Как офицер, он давал клятву бороться с пиратством и контрабандой в любом ее проявлении, но как врач – давал клятву Гиппократа… Так какая клятва приоритетнее?

Естественно, Кронин схватил аппарат.

Имперский врач понимающе улыбнулся, заметив, как к Кронину заструился контрабандист. Ну что ж, проблема со сложным пациентом решена, а бороться с контрабандой – не его работа. В Империи только военный врач является военнообязанным, а гражданский – нет. Однако контрабандисты и пираты ничего не делают просто так. Бедный американский доктор… Он еще этого не знает, но ведь придется ему когда-нибудь и расплачиваться… И хорошо, если речь будет идти только о том, чтобы втихаря залечить кому-нибудь огнестрел… М-да, увяз коготок – пропала птичка.

Однако жизнь ребенка удалось спасти. И если до этого случая Кронин осуждал деятельность контрабандистов, то теперь… Теперь у него не было такого морального права.

…На причале Дэки осмотрелся.

Топорно они все-таки работают, эти американцы! Только что мимо него прошел судовой врач с американского звездолета – рослый, поджарый, с военной выправкой и мрачным выражением лица. Тот самый тип, который был в составе делегации в Академии, а вчера оказывал помощь пострадавшему технику. Поравнявшись с Дэки, американец окинул юношу цепким взглядом и чуть заметно кивнул, давая понять, что узнал его, однако взгляд у него оставался таким же мрачным. От Дэки не укрылось, что взгляд американца задержался на шрамах на его руках… Рубашка с короткими рукавами оставляла предплечья открытыми, и на сей раз были видны не только шрамы от наручников, но и следы ранений на предплечьях. Дэки сообразил, что накануне вечером он был в рубашке с длинными рукавами и рабочих перчатках, и американец не мог ничего заметить, но вот теперь впервые увидел и очень удивился. Затем американец взглянул ему в глаза. Этот взгляд с жестким прищуром… Дэки понял, что его оценивают, и опустил глаза, как будто не выдержав. Пусть американец торжествует… Ясно, что у Кронина уже сложилось насчет него определенное мнение, и Дэки даже знал, какое именно. Что ж, он этого и добивался. Работал на этот образ. И этот момент был самым опасным: Дэки и раньше встречался с Крониным, еще до визита американцев в Академию. Их первая встреча произошло еще тогда, когда Кронин был врачом отряда зеленых беретов. И эта первая встреча была неприятной для обоих. Забыть этого Кронин никак не мог, значит, при встрече в Академии просто не узнал своего оппонента: ведь когда они с Дэки встретились впервые, на юноше была голографическая грим-маска, слегка изменявшая черты его лица. И такая же голографическая маскировка скрывала шрамы на запястьях, чтобы никто не мог запомнить эту особую примету.