Беда стряслась внезапно, когда Черный Хасан ожидал ее меньше всего.
Стремясь еще пуще развеселить гостя, директор промторга присоединился к танцовщицам, вступив в роль удалого джигита, как вдруг поскользнулся на тех самых мраморных плитах, которыми была вымощена также и площадка для представлений.
Нет, физически хозяин дома не пострадал, но последствия его падения были ужасны.
Всемогущий гость, чье драгоценное внимание доселе было сосредоточено на смуглых пупочках танцовщиц, разглядел внезапно, вот в эту самую минуту, злосчастные мраморные плиты.
Страшно переменившись в лице, он поднялся из-за стола, строго кивнув своим помощникам, находившимся здесь же, и, сопровождаемый ими, в гробовом молчании покинул хлебосольный дом.
Всё прояснилось назавтра. Оказывается, плиты эти были особенные. Их покупали в Италии за валюту специально для Дворца культуры химиков. Мрамор сам по себе был очень редкий, дорогой, по всей стране им были облицованы лишь несколько станций метро в Москве и Ленинграде. На беду, Сановник лично курировал эти поставки, придавая им, по прихоти сильного, некое исключительное значение. Может, он полагал, что Дворец культуры химиков в далеком Т. станет ему своеобразным памятником, что местные акыны сложат хвалебные песни в его честь… Кто знает! Сановника ничуть не шокировали богатые хоромы Черного Хасана, имам баилдий, танцовщицы и канатоходцы, но плиты! О, плиты – это совсем другое дело, это покушение на принципы, на святыни, подкоп под устои! Присваивать дефицитный материал, оплаченный валютой! И кто же осмелился на это?! Местный бай, который и без того купается в золоте! Куда же мы придем с такими аппетитами!
Вдобавок, гость разглядел, уходя, что редчайшим мрамором облицованы также кирпичные стойки ворот, а у забора высится десятка полтора ящиков с драгоценными плитками.
Этот эмоциональный порыв большого человека дорого обошелся Черному Хасану!
Возможно, в другое время дело удалось бы замять, но на беду Черного Хасана именно тогда в недрах высшего государственного аппарата вызрело решение ударить для страха по расхитителям социалистической собственности.
При всей его изворотливости, Черный Хасан не сразу осознал, меж каких жерновов угодил, и до конца надеялся отделаться партийным взысканием. Но на этот раз его взяла за горло железная рука. Верная примета: как ни падка Москва на лесть и подношения, а всё же лучше ее не сердить. Даже по мелочам.
И вот вместо ожидаемого выговора по партийной линии Черный Хасан получил восемь лет с конфискацией имущества.
Знающие люди говорили между собой, будто накануне суда свой, родной, прокурор чуть не плакал у него в камере. Мол, Хасан, дорогой, мы все тебя уважаем, ценим твою честность и порядочность и готовы помогать тебе во всем. Но что делать, если Москва требует?! Пойми, Хасан, и не обижайся на меня. Если там заслышат, что мы определили тебе мягкое наказание, то пришлют сюда другую, свою, комиссию, а что она здесь может накопать, одному Аллаху известно! Пострадают многие уважаемые люди, а тебя это всё равно не спасет, только срок добавит, да еще отбывать его будешь в чужих, холодных краях. Уж лучше перетерпеть обиду, Хасан. Для виду дадим тебе большой срок с конфискацией имущества. Я же знаю, что конфисковывать у тебя нечего, что всё свое имущество ты благоразумно записал на своих тетушек. Зато кичливая Москва будет очень довольна нашей принципиальностью. Так довольна, что быстро про тебя забудет. Подождем с полгода, а там потихоньку начнем пересмотр дела, и не позже следующей весны выйдешь по амнистии. Притом, содержаться будешь недалеко от дома, в хороших условиях, начальник тюрьмы – надежный человек, мой родственник… Свидания, передачи – хоть каждый день! Кушанье будет готовить специальный человек – бывший шеф-повар хорошего ресторана. Всё у тебя будет! Даже сможешь звонить домой из служебного кабинета. Только молчи!
