Какой-то кулачный боец обнищал,
Ни завтрака он, ни обеда не знал;
Себя не сумев прокормить кулаком,
Он стал выколачивать деньги горбом;
Весь день, посылая проклятья судьбе,
Он землю и глину таскал на себе;
Порой разгорался в нем ярости пыл,
Порою сидел он тосклив и уныл,
Порою, при виде житейских услад,
Вода для него превращалася в яд,
Порой же рыдал: «Не житье, а беда!
Такого никто не знавал никогда!
Другим и барашек, и дичь, и пирог,
А мне не по средствам хотя бы чеснок.
Где ж правда? Ведь рвется проклятие с губ –
Я наг, а у кошки хороший тулуп.
Ах, если б во время работы моей
Да сжалился бог над недолею сей,
И в руки, которые тяжко болят,
Какой ни на есть, да попался бы клад,
Тогда бы потешил я сердце мое,
Забыл бы постылое это житье».
Однажды он землю прилежно копал
И череп истлевший в земле отыскал,
В земле пролежал он немало годов,
Распался почти и лишился зубов.
Вдруг подали голос пустые уста:
«Эй, парень, не так уж плоха нищета!
Ты видишь, во что превратился мой рот.
Пивал он и горечь, пивал он и мед.
Судьба коловратна. Умрешь ты, о друг,
Но все не устанет вращаться сей круг».
Совет сей усвоил несчастный борец,
Печалям своим положил он конец.
«Безумец, не сетуй, – сказал он себе, –
Себя не губи; будь покорен судьбе».
Пускай одному никогда не везло,
Другой же до неба возвысил чело,
По смерти забудут и тот, и другой
Свое положение в жизни земной,
Забудутся горе и радость, и лишь
Останется то, что благого творишь.
Не нужны ни троны, ни блеск диадем,
Добро лишь укажет дорогу в Эдем».
Блаженства от власти не жди, государь,
Пройдет эта власть, как и многие встарь.
Сей мир скоротечен, но вечен твой дух.
К народному гласу склоняя свой слух,
В своих государственных, трудных делах,
Об истинной вере ревнуй, падишах.
Будь щедр и разбрасывай злато, гляди –
Нет злата, так перлы рассеял Са’ди!
