– Художественной литературой интересуетесь, Александр Борисович? – И непонятно было, чего больше прозвучало в вопросе – любопытства или иронии.
– Нет-с, – снова изобразив улыбку, ответил Турецкий, – юриспруденцией, с вашего разрешения. Анатолий Федорович Кони был известнейшим русским юристом – в первую очередь. Зван самим Столыпиным в министры юстиции, но отказался. В ту пору это было естественным делом. Честь там, достоинство, убеждения, прочее, понимаете?..
– Намек понятен, – усмехнулся Георгий Иванович. Он посмотрел уже без тени улыбки на Меркулова и закончил: – Я думаю, ваш выбор будет правильным, Константин Дмитриевич. Так я и доложу. Ну… – Он привстал. – Если ко мне у вас не будет вопросов, я не стану вам мешать?
– Лично у меня вопросов нет, – ответил Меркулов, – а что касается Александра Борисовича, то я полагаю, у него всегда найдется возможность, если что, связаться с вами?
– Без сомнений. Моей информацией, Константин Дмитриевич, можете располагать по своему усмотрению. Хотя, как вы понимаете… прессе пока об этом знать не обязательно. Рановато, скажем так.
– Я вас прекрасно понимаю, – Меркулов усмехнулся.
Георгий Иванович протянул руку Турецкому, тот привстал, пожав ее, затем попрощался с Меркуловым и, бросив: «Не провожайте», пошел к двери. Обернулся, еще раз кивнул и вышел.
– Чего это ты? – спросил Костя, когда дверь за гостем закрылась.
– Терпеть не могу этих петушков.
– Не-е, ты зря, он не из этой породы. Не догадываешься, зачем позвал?
– Я сегодня уже информировал нашего генерального по поводу белоярского расследования. Там уже наметился финиш. А что, в Администрации ничего не знают?
– Возможно. – Костя пожал плечами. – У них действительно неважно с информацией. А может быть, как раз наоборот. Следствие, милый мой, вовсе не закончено. А их ответы больше напоминают мне отписки. Ты не ходи далеко, вспомни собственные дела. С тем летчиком, что потом Героя получил – посмертно. Или про покойного генерала – губернатора.[1] О чем следствие тогда информировало, причем с настойчивостью, достойной куда лучшего применения? Ошибки пилотов, и только. А ты что доказал? Помнишь? То-то… Не торопись с окончательными выводами, сделанными к тому же не тобой.
– Так, из твоего страстного монолога, Костя, я должен сделать вывод, что в Кремле расследованием крайне недовольны и я должен заткнуть собой дыру «высокого недоверия»?
– Ну вот видишь, как ты всегда все верно понимаешь! Даже скучно с тобой, ей-богу! А я думал, придется уговаривать, умасливать, чего-то обещать в качестве компенсации. А ты… ну, просто молодец!
– Погоди, я не давал еще никакого согласия!
– А оно мне требуется? Ты сам подумай. Разве ты хочешь, чтобы те же слова тебе высказал наш генеральный, но уже в присущей ему манере? Тебе это надо? Тем более что мы с Георгием Ивановичем уже подробно обсудили твою кандидатуру и пришли к единому мнению, что это будет правильный выбор. Сам слышал только что. Формируй группу, забирай своего Вячеслава – вы ж друг без друга жить не можете, а с его министром я сам, так и быть, договорюсь. И… с богом! Слушай, а зачем ты, кстати, Кони-то притащил? Интеллектом хвастаешься?
– Нет, думал тебе настроение исправить, да вижу – нет необходимости.
– Неправильно видишь. Настроение в самый раз. Давай, чего у тебя там? – Костя кивнул на книгу.
– Да я хотел тебе немножечко поцитировать, а теперь не знаю, надо ли?
