А теперь оставалось только вместо каждого плюса поставить знак минус, и четкий портрет вельможного провинциального чиновника готов.
Интересно, о чем думал водитель Жора, у которого так и топорщились уши-локаторы, слушая такую характеристику?
Медленно и негромко, придавая каждому своему слову одному ему понятную значительность, Зинченко «знакомил» приезжего со сложившейся ситуацией в расследовании достаточно рутинного, увы, происшествия. Правда, закончилось оно трагически, а ведь не будь этого, собственно, и говорить было бы не о чем, кроме как о беспечной халатности тех служб, которые готовили самолет к дальнему рейсу, а также обслуживали его.
У Зинченко на погонах было по две генеральских звезды, а у Турецкого только по одной. И уже одно это обстоятельство позволяло краевому прокурору говорить с посетителем словно бы «через губу». Но, будучи опытным и не раз битым чинушей, исключительно в провинциальных условиях чувствующим себя богом-олимпийцем, он почему-то, тем не менее, не брал во внимание тот факт, что Турецкий – не только государственный советник третьего ранга, но еще и первый помощник генерального прокурора. А такой расклад менял диспозицию не в пользу прокурора края, каким бы необъятным в географическом смысле тот ни был. И, видимо, упускал бюрократическим своим умом еще одну деталь: над ним был еще и зам генерального прокурора по федеральному округу. А с «трехзвездным» Федюниным – это знали они оба, и Зинченко, и Турецкий, – спорить о чем-либо вообще было бесполезно. Почему ж забылось-то? Может быть, самое время напомнить?
Александру Борисовичу, в принципе, было, мягко выражаясь, наплевать на то, о чем думает в связи с авиакатастрофой краевой прокурор, он сидит в кресле, ему докладывают. А когда он слышит не то, что требуется, он, естественно, серчает. Обычная провинциальная картина. Но ведь речь началась не с общих и, кстати, весьма поверхностных положений, касавшихся расследования, а с чисто технической стороны дела. Турецкий начал не с вопроса «что вы по этому поводу думаете?», а с вежливой просьбы предоставить его бригаде в помещении краевой прокуратуры как минимум две удобные комнаты с сейфами и телефонами, а также в личное пользование руководителю бригады автотранспорт – на все время следственных действий в крае.
Вероятно, вот эта последняя часть фразы и задела ущемленное самолюбие прокурора. Он ответил, предварительно подумав, что с этими вопросами, наверное, можно будет найти взаимно приемлемое решение, а вот что касается собственно расследования, то оно фактически завершается, остаются малосущественные детали. И после этого развернул перед невольным слушателем картину собственного видения событий.
Турецкий слушал вполуха, прекрасно понимая, что ничего нового Зинченко не скажет. Однако время уходило зря. И он сделал нетерпеливое движение, чем привел прокурора в некоторое замешательство – тот конечно же не привык, чтобы его перебивали. Возникла неловкая короткая пауза, которой немедленно и воспользовался Александр Борисович:
– Значит, надо полагать, мы с вами обо всем договорились, Роман Владимирович? Я сегодня же передам генералу Грязнову и остальным сотрудникам, что они уже могут необходимые документы, в частности все без исключения материалы, которые успела собрать ваша оперативно-следственная бригада во главе с подполковником Симагиным, – так? – получить и немедленно приступить к изучению. Это хорошо, это оперативно.
