молодые Идут в ЗАГС!
Вы что есть всегда храните,
что б огонь ваш не погас!
Были раньше времена,
была советская семья.
Нынче всё гражданский брак.
Вот и жизнь идёт не так.
Ой, у Васи одна страсть есть,
одна страсть есть на уме.
Про работу забывает,
лишь бы борщ был на столе!
Ой, моя милашечка,
я те не букашечка,
не дрессированный медведь,
что б могла мной вертеть!
Не скрипи зубами, милый,
и не дёргай головой.
За тебя замуж не выйду,
оставайся холостой!
Небольшой рабочий кабинет в полиции. Несколько шкафов, со стройными рядами папок на полках. Столы с компьютерами и документами. Окна, как и положено, зарешечены. Пятеро оперов (Павел, Игорь, Дмитрий, Вячеслав и Валерий) ожидают время идти на утреннюю оперативку к начальнику. Кто-то чай пьёт, кто-то бумаги разбирает на столе, кто-то просто сидит, поглядывая на большие круглые настенные часы. Разговаривают.
Вячеслав сидел за столом. Оторвавшись от бумаг, как бы между прочим, посмотрев в сторону окна, сказал:
– Говорят, к нам в отдел начальником на замену Сергеичу скоро пришлют «Змея Горыныча»…
– Да ты что? – удивился круглолицый Игорь, едва не поперхнувшись чаем. Поморгал по-детски чистыми глазами.
– А кто это? – с интересом спросил Валера, самый молодой из этой пятёрки. Он недавно пришёл в отдел служить, поэтому не многих ещё знал.
– Не знаешь «Змея Горыныча»? – искренно удивился Вячеслав. – Не зря так его прозвали. На совещаниях он огонь и дым извергает. Это тот самый, который считает, что у опера должно быть в запасе две пары рук, и две пары ног. Вдобавок желательно иметь крылья, чтобы везде успевать… Пробка на дороге, – фыр-р, и полетел куда нужно…
– И ты правда думаешь, что такая странная конструкция точно сможет взлететь? – едва скрывая смех, с серьёзным лицом спросил Дмитрий.
– Это «Змей Горыныч» уверен, что взлетит, – невозмутимо серьёзно уточнил Вячеслав.
– Не оперативники, а какие-то летающие неопознанные объекты в человеческом виде, получается… – хохотнул Валера.
Ему нравился стиль общения старших товарищей, вот такой их юмор. Причём, иногда с совершенно серьёзным лицом. Валера порой терялся в догадках: серьёзно говорит, или шутит собеседник.
Старший опер Павел не разделил оптимизма своих подчинённых, и со вздохом сказал:
– Не знаю, как там насчёт НЛО, я не астроном, а вот по шее, вполне по-земному, получить от нашего Сергеича, – реально сейчас сможем…
– Ну, в этом я пока сомневаюсь… Как сказал бы Марк Твен: «-Слухи о предстоящем нашем наказании, в виде выговора, немного преувеличены». Я хоть и не Карлсон, пропеллера не имею, но кой-куда успел вчера слетать, кое-что разузнать… – с улыбкой весело возразил ему Дмитрий, крутясь на компьютерном кресле.
– Ну, вот видите, – «слетал»! Значит, не всё так страшно… – простодушно заметил на это Игорь, и поставил опустошённую кружку на стол, неторопливо смахнул рукой с груди мелкие крошки от булочки.
Старший опер посмотрел на часы, и снова вздохнул. Кашлянул, и негромко скомандовал:
– Ладно, хватит вам уже болтать, юмористы. Полетели, конструкции мои с крыльями и без, на оперативку!
– Глянь-ко, – сказала Наташе уборщица Тоня, кивнув в сторону двери, на несмело вошедшего мужчину, в потёртой старой куртке, – Опять пришёл, бродяжка.
– Ну, пришёл, и пришёл. Мне-то какое дело, кому эту кашу накладывать? – вздохнула Наташа, мельком взглянув на посетителя.
Вид, конечно, у мужчины был далеко не идеальный. По возрасту лет пятьдесят пять. Скорее, ему было меньше на самом деле. Волосы явно давно не были в руках парикмахера, обвисли несвежими прядями. Осунувшееся лицо, с пробивающейся щетиной. Тусклые, грустные глаза. Из ворота грязной куртки виднелся мятый, несвежий ворот рубашки.
