Да сигареты, впрочем, что!.. Разочек, уже в перестройку, случилось ночевать в ленинградской обкомовской гостинице. Там, в холодильнике гостиничного номера, было все, что нужно проезжающему: сервелат, карбонат, сыр, расфасованный по пакетикам, и масло. Обычное, сливочное, но перетянутое ленточкой «Свободно от радиации».
* * *
Никто за тринадцать лет службы в «Литературной газете» не доставил мне столько хлопот и неприятностей, как Евгений Алексеевич Кривицкий, многолетний заместитель главного редактора по всем литературным разделам. Но человек он, в общем-то, был добрый, даже мягкосердечный, так что вспоминаю я его «с теплом», как некоторые сейчас повадились почему-то завершать свои письма.
А тогда… Особенно нас, нижних чинов, раздражала привычка Евгения Алексеевича, чуть что, звонить, чтобы посоветоваться, Альберту Андреевичу Беляеву[205] – этот достойный господин позднее, в разгар перестройки, возглавлявший вполне себе либеральную газету «Культура», во время оно был заместителем заведующего отделом культуры в ЦК и проходил у нас, вослед Громыке, под кличкой «господина Нет».
И вот съездил я в 80-е, ближе к их середине, к Давиду Самойловичу Самойлову в Пярну сделал с ним беседу о молодых поэтах и вообще о поэзии, которая, мне кажется, и сейчас стоит внимания. А в заголовок поставил пастернаковскую строчку, очень, на мой взгляд, шедшую к делу: «Талант – единственная новость».
Я, политгазетовским меркам, в том уже статусе, что по мелочам меня не правят и материалы мои не задерживают. И политики никакой в беседе с Давидом Самойловичем, разумеется, не было, «неприкасаемых»[206] Егора Исаева и Роберта Рождественского мы не затрагивали, так что волноваться вроде бы не о чем.
Но тут вдруг вызывают меня к Евгению Алексеевичу. Вхожу. И он, весь как маков цвет, бросает мне: «Меняйте заголовок». Начинаю что-то возражать, объясняю, почему именно эта строка ложится на материал лучше прочих. Но Кривицкий меня не слушает: «Меняйте». – «Но почему?» – «Потому, – захлебывается от ярости[207] Евгений Алексеевич. – Потому что Пастернак предал нашу Советскую Родину!»
И это уже 80-е годы, ближе к середине.
Выхожу из кабинета, «Чего это он?» – спрашиваю у Люси, секретарши Кривицкого. «У, – говорит, – тут на него Альберт так по телефону орал, что у меня, в приемной, стекла тряслись».
* * *
Мариэтта Чудакова, надеюсь, не слишком рассердится на меня за новеллу, где она выступает в роли главного действующего лица.
Но сначала антураж: «Литературная газета» еще на Цветном бульваре, и я занимаю крохотную (стол, стул и кресло для одного посетителя) комнатку, дверь которой выходит прямиком в кинозал.
И повод к действию: Фазиль Искандер только что напечатал повесть «Морской скорпион» в журнале «Наш современник» (да, да именно там, куда, как и в «Дружбу народов», ушли авторы разбомбленного «Нового мира»). Повесть, как мне сейчас помнится, не из самых у Фазиля сильных, но автор неоднозначен, соответственно откликнуться на нее «Литературная газета» может только «Двумя мнениями об одной книге» (был в нашем Гайд-парке тогда такой формат).
Кому я заказал отрицательное мнение, уже не помню. А за положительное взялась Чудакова. И вот, когда стало известно, что материал ставят в очередной номер, прихожу я утром во вторник на работу и вижу: на стульчике у моей двери скромно сидит Мариэтта Омаровна. Зная литгазетовский обычай кромсать текст в отсутствие автора, она, оказывается, взяла у себя в Ленинке отпуск на неделю за свой счет и будет теперь здесь дежурить
