Vox Humana. Собрание стихотворений - страница 4



Из опрокинутой чаши Китая
Пить на крови настоявшийся чай.
Худо ль на древнем китайском фарфоре —
Стерпит и это чужая земля —
Маркой поставить корону над морем,
С надписью «боже, спаси короля».
Но неуклонно, за пулями следом,
Смело, под шелест кровавых знамен,
Входит крылатая джонка победы
В освобожденные воды времен.
В воздухе, звонком как клич Гоминдана,
Славою вычерчен вольный Шанхай. —
Рано губами причмокивать рьяно:
Эй, джентльмены, не крепок ли чай?

1927

Первое мая

Уже нам трудно заучить
Узоры льда и ветер снежный —
И солнца ломкие лучи
Теплеют медленно и нежно.
И тяжело струится пыль
На камни выветренной славы.
Адмиралтейский тусклый шпиль…
Веками стертые заставы…
Дымок над бледною Невой
В ее гранитной колыбели…
Таким он врезан, город мой.
В день догорающий апреля.
Но вот – тихонько ночь легла.
Чтоб утром вывести иное:
Москвы литые купола
Над северною стороною.
И вот уже другой напев
Качает наш невольный роздых —
И бьется знамя, осмелев,
И звонок первомайский воздух.
Ступай на улицу: она
Шуршит расцвеченной сарпинкой,
Когда страны твоей весна
В малиновой идет косынке.
Широк свободы красный звон.
Заря времен звездою всходит —
И Кремль всемирный отражен
В одном – всемирном – половодьи.

1927

Стихи о Кронштадте

Здесь слава якорем крутым
Лежит на свернутых канатах.
И тяжек синеватый дым
В волнах простертого Кронштадта.
И стклянок тонкий, мерный звон
В глухую ночь над фортом пролит.
Где каждый камень закреплен
Пластом бодрящей, влажной соли.
Маяк, спокойный на ветру,
Вода и воздух, мол широкий…
Здоровьем просмоленный труд:
Страна в движеньи, в планах, в доке.
Переплеснулась чайкой весть —
И Кремль выводит командиров.
И красный вымпел поднят здесь
Над плоской палубою мира.
Всё крепнет кормчая рука.
Десятый рейс упорно начат. —
Свобода, врезана в века
Твоя негнущаяся мачта!
Былые дни – в костер, на слом:
В моря времен, к потокам света
Стальным, высоким кораблем
Плывет республика советов.

1927

Порт

Он вычерчен углем в неясном тумане.
На слух и на ощупь обветрен и груб.
Но он не предаст, не остынет, не встанет —
Крутой перелесок и тросов и труб.
С зарей он шумит, просыпаясь угрюмо —
И цепь громыхает в проржавленный люк;
Распахнутый жадно, он зевами трюмов
Глотает мазут, и пшено, и урюк.
Он грузы на коготь разлаписто ловит —
И груз полукругом плывет в синеве,
И вымпел, алее запекшейся крови,
Над жилами барок кричит о Москве.

<1927>

Ленинград

От вокзала, от финских обугленных шпал
До кирпичной стены арсенала —
Этим воздухом Ленин когда-то дышал,
Здесь, у моста «Аврора» стояла.
Не остыть, и не скинуть, и не превозмочь;
Кружит времени бурная пена —
И, срываясь, гудят в непроглядную ночь
С ледоколов шальные сирены.
И на крепком, порывистом, влажном ветру
Видишь, – мачта качнула огнями,
И струится по докам размеренный труд,
И развернуто сердце, как знамя.
В дни и годы, в пургу, в мировой бурелом,
В зыбь веков, в голубое приволье —
Этот город простерт ястребиным крылом
Над балтийскою, мутною солью.
Здесь и швед, и китаец по-своему брат
Всем пимам, тюбетейкам и буркам;
Это алым побегом растет Ленинград
Из болот и трущоб Петербурга.
Колыбель революций, краском на часах —
Мы добьемся… до боли… до черта —
Разве «Красин» не шел, надрываясь, во льдах,
От ворот ленинградского порта?
От вокзала, от финских обугленных шпал
До кирпичной стены арсенала —
Этим воздухом Ленин когда-то дышал,
В этих водах «Аврора» стояла.

Уже осыпалась весна

Уже осыпалась весна.
И красное ложится лето, —