– Вот снимки, Олег Дмитриевич, – говорит капитан Папёнов, передавая полковнику ВВС стопочку фотографий.
– С пылу-жару? – косится полковник Добровольский. – Секретные поди?
– Да уж так, – почти с прискорбием кивает начальник «Ка-один». – Теперь уж, как вы понимаете, все едино.
– Под суд ведь пойдете, воители, – весьма утвердительно констатирует авиатор.
– Мало-возможный вариант, – скалится капитан-антенщик. – Вы снимочки-то зацените, Олег Дмитриевич. Это боевые экраны, заснятые в кабине «Ка-два» в момент налета. Разрешите, поясню все-таки. Вот цель, в смысле, метка цели, вошла в зону пуска, видите? А вот тут – она уже в зоне поражения. Вот здесь удачно щелкнули, как раз засветка в момент подрыва. Правда, класс? А это уже СРЦ.
– Тут я понимаю, капитан, – ворчит Добровольский. Он хмуро смотрит на фотографии. Берет две штуки в руки, вглядывается внимательней. – Минутку, капитан! – Откладывает снимки, тянется к телефону на столе. – Эй, Прилуцкий, дай мне Бояндина. Вообще, пришли-ка его сюда. Причем, вместе с фото-контролем. Ну, ты знаешь, о чем я. Знаю, что секретные. Ну и вооружи его, если положено. Можешь, сам сопроводить, коль не лень. Все, жду!
– Сейчас нам кое-что принесут, – неопределенно поясняет он окружающим – Папёнову, Мордвинцеву и старшему лейтенанту Первушину.
Первушин в разговоре спецов не участвует, впрочем, как и Мордвинцев. Но Мордвинцев по случаю непродвинутости в узко-специальных вопросах атмосферной войны, а танкист старлей еще и потому, что у него другие обязанности. Постоянно держа руку на кобуре, он их даже подчеркивает, ибо его задание попросту охранять «великое собрание» от вторжения посторонних.
– Сколько ж вы завалили? – интересуется Добровольский, мацая по карманам – он ищет сигареты.
– Тройку средних… в смысле обычных истребителей-бомбардировщиков примерно вот тут, – Папёнов поворачивается и щурится на висящую за спиной командира истребительной бригады карту. Показать рукой не получается, не дотянуться. Папёнов бегает глазами по помещению в поисках указки. Он явно слишком спонтанно попал на этот доклад.
– Понятно, – отмахивается Добровольский, но все же подает ему большую древнюю линейку. – И еще?
– Вот отсюда перло что-то солидное. Боюсь ошибиться, но наши, судя по ЭОП[1], склоняются к мысли, что там были, как минимум «Эф – сто одиннадцатые», а то и…
– Думаете, «Лансер» – «Б – один»? – угадывает Добровольский.
– Не исключено, пан полковник.
– Да ну, это вы с Бубякиным уж совсем, – отмахивается Добровольский. – У турок нет такого добра.
– Может, это и не турки вовсе, – пожимает плечами капитан.
– А кто? Старший Брат? Россияне? – В смысле, какой-нибудь «Ту – двадцать второй»?
– Да нет, Олег Дмитриевич. Какие россияне? Они ж с юга перли, так? Что ж, по-вашему…
– А что, у «двадцать вторых» не хватит ресурса сделать маневр?
– Но не такой же, пан полковник, так ведь?
– Почему же, капитан? Допустим так и так, – он отбирает линейку и водит по большой оперативной карте театра военных действий. – Допустим, где-нибудь подальше нашего Змеиного они разворачиваются и…
