В эти дни в небе впервые появились германские аэропланы. Над нашим лагерем постоянно пролетали аппараты «Таубе». Первое впечатление, которое они произвели на русских солдат, очень немногие из которых вообще когда-либо видели аэроплан, достойно упоминания. Как только в небе над ними появлялась воздушная машина, солдаты бросались к своим винтовкам и, не целясь, палили в ее сторону до тех пор, пока офицерам не удавалось убедить их в полной бесполезности такой стрельбы. Через некоторое время большая часть нижних чинов стала относиться к прилету неприятельских аэропланов спокойно, хотя бывали случаи, когда отдельные солдаты открывали по ним огонь, чего поначалу пресечь никак не удавалось. Иногда этот дурной пример оказывался столь заразителен, что солдаты выпускали по аэроплану, летящему на высоте нескольких тысяч метров, обойму за обоймой. Был случай, когда какой-то ротный писарь опорожнил барабан своего револьвера по машине, заведомо находившейся вне пределов досягаемости даже винтовочного огня. Поскольку невооруженным глазом было невозможно отличить черный крест германских аэропланов от красно-бело-синего круга нашей собственной эмблемы, некоторые русские машины были сбиты винтовочным огнем при заходе на посадку на свои аэродромы. Это послужило причиной издания приказа, предписывавшего нашим аэропланам пролетать над своими позициями на малой высоте, чтобы их можно было опознать. Новый порядок, однако, мало улучшил положение, поскольку непрерывно прибывали подкрепления, состоявшие в основном из солдат старших возрастов, никогда не видавших аэроплана и считавших воздушные машины просто за объект, по которому надо непременно стрелять. Они всерьез считали, что такую хитроумную вещь, как летающая машина, могли построить и применять только германцы. Разумеется, эти новоприбывшие солдаты тоже быстро привыкали к аэропланам.
Германцы не располагали пока удачными аэропланами для сбрасывания бомб, и их полеты над нашими войсками не причиняли непосредственного вреда. Они также не были вооружены пулеметами, и воздушных боев пока совершенно не происходило[25].
Единственные бои, происходившие в воздухе, велись, если так можно выразиться, с помощью холодной стали – путем прямого удара по вражескому аэроплану. Естественно, что такое происходило очень редко, и я помню только одного авиатора, подпоручика Нестерова[26], который встретил смерть, протаранив таким манером неприятеля. Он уничтожил противника, но и сам пал жертвой своей неразумной отваги. Это был тот самый Нестеров, который стал первым в мире авиатором, выполнившим мертвую петлю. Этот подвиг он совершил на своей неустойчивой машине над Киевским аэродромом. Необходимо добавить, что дальнейшие эксперименты подобного рода были ему запрещены начальством, которое заявило, что его желание непременно сломать себе шею не дает ему права уничтожать казенное имущество, а в первую очередь – аэропланы, в которых в то время и без того ощущалась большая нехватка. Вслед за выполнением им этой мертвой петли это упражнение популяризировалось французским авиатором Пегу и другими пилотами.
* * *
Корреспонденция, захваченная моими частями в почтовой конторе городка Маргграбовы, доставила штабу генерала Ренненкампфа некоторые исключительно полезные сведения. Из нее мы узнали подробности о дислокации неприятельских войск в Восточной Пруссии, а также получили немало информации об их предварительных планах, знание которых принесло неоценимую пользу на начальном этапе боевых действий.
