По развитию боя стало ясно, что со своими довольно слабыми силам – я располагал немногим более чем полутора тысячами штыков из спешенных кавалеристов, принадлежавших к различным конным частям, – мне не удастся пробиться к Алленштейну.
Когда в начале боя послышалась ответная канонада, мне пришло в голову, что это, возможно, ведет огонь наша кавалерийская дивизия, наступающая с севера, и я даже велел на время прекратить стрельбу, чтобы в том удостовериться. Однако мои артиллеристы очень скоро по звуку разрывов определили, что пальба ведется именно из германских орудий.
Ни таким образом, ни рассылкой множества разведчиков мне так и не удалось раздобыть никаких сведений о приближении русской кавалерии, которая, по нашим расчетам, должна была уже находиться где-то поблизости.
Прежде чем начать отступление, я испытал сильное искушение выпустить несколько снарядов по Алленштейну. Однако, поскольку у меня не было уверенности, что в городе действительно находятся какие-нибудь германские штабы или войска, я от этой затеи отказался, и в первую очередь потому, что вспомнил о мирных жителях, которые все еще могли оставаться в домах.
Приблизительно к трем часам пополудни мы успели покрыть, если верить карте, более пятидесяти километров, участвовали в нескольких небольших стычках при пересечении железных дорог и в одном более серьезном бою перед самим городом Алленштейном, а также определили принадлежность некоторых германских частей, защищавших Алленштейн. За все время движения мы не обнаружили никаких признаков присутствия русских войск, поэтому я чувствовал, что сделал все возможное с имевшимися в моем распоряжении силами. При данных обстоятельствах я посчитал своим долгом вывести войска из боя и найти способ соединиться с главными силами нашей армии, что теперь являлось для нас самой сложной проблемой. Кроме того, я должен был каким-то образом оторваться от противника, чтобы дать возможность отдохнуть людям и лошадям и накормить тех и других, так как мои кавалеристы не сходили с седла и ничего не ели уже целый день. К сожалению, часть обратного пути должна была проходить по тому же маршруту, что и наступление, поскольку это была кратчайшая и самая удобная дорога.
Позднее я решил, что мне удастся, может быть, под покровом темноты изменить направление и таким путем обвести германцев вокруг пальца, так как они, несомненно, уже приняли меры для перехвата дивизии при ее возвращении к нашим главным силам. Конечно, оставалась еще возможность двинуться вперед для соединения с армией Самсонова, которая должна была находиться в окрестностях Алленштейна. Однако поскольку установить, в каком направлении он двигался, не представлялось возможным, результат такого наступления оказался бы гадательным.
К счастью, германские части, приехавшие по железной дороге и задержанные разрушением дорожного полотна и огнем наших разведчиков, вместо того чтобы высадиться из поезда, возвратились в свой исходный пункт. Это давало мне шанс вывести из боя все полки и начать отступление, оставив в арьергарде только несколько гусарских эскадронов с пулеметами.
Наши кони так хорошо отдохнули, что первые несколько километров мы проехали крупной рысью. Я поставил во главе колонны генерала Нилова[36] – брата известного адмирала, который повсюду сопровождал покойного императора, а сам остался в арьергарде.
