Теперь этого хитрого говорливого валлийца фортуна просто осыпала своими милостями. Он, человек, исключенный из Королевского совета за злоупотребление доверием, осужденный за лжесвидетельство, отстраненный архиепископом Лаудом от своих епископских обязанностей и заключенный в Тауэр, оказался примасом Англии и на какое-то краткое бурное время главным архитектором и хранителем пошатнувшейся англиканской церкви. Он обладал неуместным огромным самомнением и, вероятно, столь же большой, сколь и ложной уверенностью, что друзья готовы ему помогать. Он приходился родственником Джону Хэмпдену и был в хороших отношениях с Уориком, Мэндвиллом и Сеем. Прошлым летом он являлся членом комитета, назначенного для реформирования церкви, и активно участвовал в подготовке билля, призванного ограничить права церковных судов. Теперь он верил, что его вражда с архиепископом Лауд ом и сдержанное отношение к нововведениям последнего станут залогом обретения благосклонности толпы, которая действительно громко приветствовала его, когда пришел конец политике Лауда и его выпустили из Тауэра.
Но у толпы короткая память, а для тех, у кого она хорошая, у критиков англиканской церкви имелись полемисты, готовые разрушить репутацию Джона Уильямса. Внезапно невесть откуда появился ядовитый памфлет под названием «Два взгляда на Линкольн», чтобы напомнить вдумчивым протестантам о книге, которую Уильямс написал за несколько лет до этого о восточном расположении стола причастия. Книга «Святой стол: имя и предмет» на момент своего выхода выглядела довольно умеренной и вызвала крайнее раздражение у архиепископа Лауда. Но при прочтении каким-нибудь злобным пуританином ее осторожный текст содержал слишком много такого, что выглядело папистским, а его вкрадчивая умеренность портила все еще больше.
Злополучный Джозеф Холл, несмотря на свою мягкость по отношению к пуританскому духовенству, тоже стал объектом полемики в памфлете. Он по команде короля опубликовал в защиту епископства весьма сдержанную, умеренную книгу, на которую за несколько месяцев до этого набросилась группа пуританских богословов под коллективным псевдонимом Смектимнус. Бумажная война вокруг и по поводу взглядов Смектимнуса не была забыта, поскольку в нее был втянут Джон Милтон. Но были полностью забыты, что самое важное, произошедшее в декабре 1641 г., мягкость епископа Холла и его добрые дела в отношении пуританского духовенства.
Распространение памфлетов только ускорило процесс развития болезни, не поддающейся лечению. Новые церковные назначения могли быть лучше (хотя трудно понять как) или намного хуже, но сторонники Пима в парламенте возражали против любых новых назначений, пока не будет урегулировано противоречие по поводу управления церковью, а подмастерья были готовы кричать «Нет епископам!», даже если бы речь шла о двенадцати апостолах.
В течение нескольких дней после назначения Джона Уильямса в епархию Йорка толпы возле Вестминстера стали еще многолюднее. К подмастерьям присоединились моряки и докеры с опустевших набережных, разносчики и поденщики, у которых стало мало работы.
Торговки устрицами заперли свой улов
И потащились кричать «Нет епископам!».
Напрасно лорд-мэр пытался успокоить демонстрантов, напрасно опубликовал королевское воззвание, призывавшее ремесленников держать своих подмастерьев дома. Он добился только того, что противников короля стало больше. К ежедневным сборищам у Вестминстера присоединились видные горожане, которые, сидя в своих каретах, выражали поддержку топтавшемуся вокруг сброду. Готовилась чудовищного размера петиция об исключении из палаты лордов всех епископов и пэров-папистов. Говорили, что она будет длиной 24 ярда и под ней будет стоять 15 тысяч, а по некоторым подсчетам, 20 тысяч подписей. Подмастерья шутливо угрожали перерезать горло каждому, кто откажется поставить свою подпись.
