Дело в том, что последнее дело видеть в любом человеке врага. Враги мнятся только тем, кто страшно боится потерять свою власть. Не приведи Господь встретить на своем пути властолюбца обыкновенного из подкласса самодержцев самоназванных.
Но люди тем и отличаются от них, что живут они по другим законам. Да и поступают они совсем по-другому.
Будто колокольчик зазвучал, но никто из присутствовавших в подвале его не услыхал. А я услышал.
Звон, звон, звон, малиновые реки.
Испокон вовеки.
Шел в руку сон, быль иль небылица,
Дили-дили-дон-дон,
А что не случилось, и что не случится.>6
Я видел и этот подвал, и этих людей, и даже двух призраков видел. И мысли об агрессии, а, точнее, об отсутствии таковой – мои. Сплю я или брежу? Да просто болею. Даже во сне. Придумалось все это мне.
Немая пауза, зависшая, было, после выхода из камня Илейки, была прервана шумом сдвигаемой мебели – это зашевелилась фигура под креслами.
Макс, не в силах более лежать под спудом, начал выбираться на оперативный простор, выругавшись как бы между прочим:
– Шайтан!
– Рагнарек, – неожиданно ответил высокий и статный весьма пожилой человек, бородатый и волосатый – былое привидение внезапно начало обретать вполне материалистичные черты.
– Валгалла, – вторил ему молодой плечистый спутник, который тоже все меньше походил на бестелесного призрака.
– Архипелаг ГУЛАГ, – заметил Антикайнен первое, что пришло в голову.
Илейко в секундном замешательстве открыл рот, потом его закрыл, выпучил глаза, нашелся и добавил:
– Армагеддон.
А я промолчал, потому что слушал звон. Меня здесь как бы не было.
2. И мертвые.
Мортен не знал, что он мертв. Он прекрасно помнил свой день, оказавшийся последним, на Земле, помнил свой последний бой. Помнил, как летел куда-то ввысь, помнил, что говорили два голоса невидимых ему собеседников.
"Обрати внимание, какой АТМАН>7. Чистый и незапятнанный".
"Но форма не завершена, времени не хватило. Придется начать сызнова, пусть набирается опыта".
«Ах, люди, как вы несовершенны, боже мой».>8
Помнил, как после этого резко начал падать, сближаясь с земной поверхностью все быстрее и быстрее. Он пробил дыру в земной тверди и полетел к самому центру Земли. Свет в пробитом им тоннеле удалялся и удалялся, а потом и вовсе пропал.
«Прилетели», – подумал он. – «Здравствуйте, девочки».
Мортен мог размышлять, чувствовать и шевелить руками-ногами. Покойники, насколько он знал, такого были лишены – лежали себе на смертном одре, и огонь лизал им пятки. И все им было нипочем: ни плач по ним, ни скорбные слова, даже жар пламени не вызывал ничего, кроме неподвижности. А потом от них ничего не оставалось, только пепел. Был человек, да весь вышел. С дымом на небеса. За пиршественный стол Валгаллы.
Сейчас Валгаллы не было.
Мортен подумал, было, что это всего лишь сон, но сам был уверен: таких снов не бывает. Смерти нет. И в этом он был уверен. Его никто не встречал, его никто не успокаивал, ему никто ничего не пытался объяснить. Он полностью растерялся, и волны страха начали накатывать на него одна за другой.
Вероятно молод был Мортен, все те, кто был старше и близок ему, остались на той, другой Земле. Им еще предстояло жить да жить.
Ну, а он в кромешной тьме разглядел гигантские арочные двери и вывеску над ними. Прочитать, что там написано на незнакомом языке, конечно, не представлялось возможным, но, едва бросив взгляд на диковинные буквы, Мортен понял, что это эпитафия. Прав он был или нет – сделалось неважно, потому что надпись гласила:
