– Ее?
– Ее!
– Бабку-ежку?
Кобзарь попытался разлепить губы, но будто невидимая рука сжимала ему рот, и он мог лишь мычать. Кобзарь прижал кулаки к вискам, поднатужился и, придвинув лицо так близко, что чуть не столкнулся лбами со Шнырялой, выдавил:
– Л…
Где-то бабахнуло. Кобзарь, выпучив глаза, натянул на уши поля шляпы. Все оглянулись: над городом таял огромный красный цветок – последний из фейерверков. На лице Кобзаря отразилось облегчение, он попятился к смерчу и через десяток шагов оказался в объятиях ревущего ветра. Глашатай помахал платочком на прощание, и спустя пару мгновений его пестрая фигурка растаяла в воздушных потоках.
Шныряла сплюнула на место, где только что стоял Кобзарь.
– Это уже ни в какие ворота! – завыла она. – Поди туда, не знаю куда, принести то, не знаю что! Рискуй своей задницей сотню раз! Суй нос в логово жутких тварей! Ах, объяснить? Да зачем, так неинтересно! Добро пожаловать на Макабр, дамы и господа… Тьфу, как же он меня достал, этот розовый… пернатый… рюшчатый…
В горле Шнырялы заклокотали десятки ругательств. Змеевик, прищурившись, смотрел вслед уплывающему вихрю. Тео нахмурился.
– Что он хотел сказать?
– Если то, что сказал Волшебный Кобзарь, верно – нам действительно стоит остерегаться. Дика…
Шныряла продолжала изрыгать ругательства.
– Дика, послушай! И вы, Санда, Тео… – Взгляд Вика скользнул в сторону Раду, но он смолчал. – Сейчас, как никогда, нельзя расставаться. Слышите?
– И что предлагаешь? – фыркнула Шныряла. – Поселиться вчетвером и забаррикадировать дверь от Йонвы? Да пусть лезет, я этому бледнолицему зенки-то…
Шныряла сделала жест, будто раздирает кого-то в клочки.
– Нет.
– Неужто?
– Не вчетвером, а втроем.
– То есть?
– Думаю, я с некоторых пор перестану представлять опасность для Йонвы.
Змеевик умолк. Шныряла прожигала в нем дыру глазами, но он перевел взгляд на Тео:
– Не спускай с них глаз, Тео, – указал Вик на Дику и Санду. – Теперь ты старший. Мне жаль, что так получилось с твоим выигрышем… Я хочу, чтобы ты знал: наши жизни оплачены тобой, и все мы, – он глянул на Раду, – твои должники. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь… Или даже жизнь…
Вик засунул руку под рубашку, снял с шеи черный шнурок и протянул Тео. На веревке закачалась змейка из зеленого змеевика – точь-в-точь Вик, каким предстал им впервые статуей в сокровищнице Господаря Горы.
– Если я понадоблюсь тебе, найди любую змею, покажи ей этот кулон и попроси передать мне просьбу, тогда я приду к тебе, где бы ни был. Даже если… ты меня не узнаешь.
Вик глубоко вздохнул, сжал походную сумку. Он собирался оставить их – но почему-то не мог сделать и шагу, переминаясь с ноги на ногу, точно ребенок. Он разглядывал спутников так пристально, будто пытался запомнить каждую черточку их лиц, унести с собой в памяти туда, где вековечный мрак.
Тео вдруг понял, что ему понятны чувства Змеевика. Прежде он не ощущал эту связь с людьми, а теперь стало ясно: Змеевик не хотел с ними расставаться! Сердце Тео сжалось оттого, что на этом самом месте два месяца назад они встретились – игроки Макабра, – поначалу чужие, а затем отправились вместе в Полночь, пережили там столько всего, что теперь и расставаться-то трудно…
Да, они ошиблись. И Теодор тоже. Всех одурманил Йонва! Тео пытался убедить себя, что они сами его бросили, но сварливый голос звучал тише, а потом и вовсе смолк, словно обессилел. Радость прошлого вернулась. Он родился заново, и теперь рядышком с одиноким и одичалым Теодором воскрес другой – Тео-ребенок, верящий в лучшее.
