Война с Ретилосом - страница 3

– Что ж, ― Тристан, знаком велев братьям и Нилендеру молчать, нахмурился. ― В любом случае, ты не только осознанно проник в запретное для тебя здание, но и украл ключ. Не надейся, что тебе сойдет это с рук, какими бы ни были причины. Сегодня вечером тебе надлежит явиться в Главную башню вместе со своим опекуном.

Это решение Илдиону совсем не понравилось. С одной стороны, было понятно, что его обвинят лишь в глупой провинности, но никак не в предательстве, но, с другой, разбирательство Главной башне ― а значит, при непосредственном участии правителя, ― сулило многие неприятности.

– А мальчишку вы тоже накажете? ― попытал счастья он, в очередной раз обвинив Тристана в предвзятости. Илдион был уверен, что это больное место советника, и он скорее уж помилует их обоих, лишь бы не очернить себя и Гволкхмэя ― в городе и без того ходили пересуды о том, что Розенгельдам, например, благоволят чрезмерно.

Но, как потом весело говорил ему Юан, Илдион не на того напал. Очернить себя подобным упреком Тристан действительно позволить не мог, но закрыть из-за этого глаза на очевидное преступление?

– Да, ― сказал Тристан. ― Рилан тоже будет наказан. Хотя его проступок состоит только в том, что он пытался оказать помощь заключенному, к тому же, своему родному брату. А твой ― в том, что ты, помимо своих сомнительных целей, украл ключ.

– Не украл, а взял на время, ― возразил Илдион. ― Я потом сразу вернул его вот этому господину, ― указал он на Нилендера.

– Об этом поговорим вечером. Жду тебя в Главной башне со своим опекуном, ― повторил Тристан ледяным тоном. ― Пока можешь идти.

Но Илдион не спешил уходить. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, затем осекся, немного помолчал, чувствуя на себе выжидательные взгляды, и, наконец, с трогательной неуверенностью обратился к Тристану:

– А без опекуна никак нельзя?

– Мне повторить еще раз? ― отрезал Тристан.

Илдион заметно приуныл, но быстро справился с собой, поклонился, повернулся и пошел прочь. Ситуация разрешилась более или менее благополучно ― во всяком случае, изгнание или заключение ему не грозили, ― но вот необходимость поставить в известность о своем проступке опекуна портила все дело. Старик, приютивший его четыре года назад (больше желающих взять двенадцатилетнего ребенка отступников не нашлось), отличался мрачным характером и достаточно склочным нравом и не забывал забрасывать своего подопечного работой по дому, но Илдион все равно его любил, хотя и не признался бы в этом даже самому себе, и не хотел расстраивать, тем более что в последнее время здоровье его опекуна оставляло желать лучшего. Еще одной немаловажной загвоздкой было то, что старик прекрасно знал: в ту ночь, когда некто украл из библиотеки карты, Илдиона дома не было, зато потом он появился на пороге в обнимку с ворохом бумаг. Только идиот бы не понял, что к чему. И хотя Тристан наверняка и без того подозревал его в той краже, подозрения подозрениями, но прямое свидетельство ― весомый повод устроить судебное разбирательство.

Однако старик это событие пока никак не прокомментировал. Равно как и вторую отлучку Илдиона, во время которой ― какое поразительное совпадение! ― в Эндерглид вторглись отступники, а воин Рассвета, стоящий на страже у Врат, был убит. Впрочем, что он мог поделать с этими сведениями, сидя один в своем старом доме на самой окраине города? Зато теперь, когда он предстанет перед Тристаном… Но об этом Илдион старался не думать. Ему на мгновение даже стало дурно от нахлынувших предчувствий. Хотя, подумал он, в самом крайнем случае можно нагородить еще несколько сказок о благих намерениях. Кто знает, быть может, ему и поверят. Особенно если он опять обвинит правительство в предвзятости.