Открыв глаза, Олег увидел перед собой стадо северных оленей – но не живых, а рисованных, как будто лубочных, настолько сильно упрощённых и угловатых, что они показались ему продолжением наскальных изображений из недавнего сна. Только теперь фигурки были белыми на синем фоне и выстроились вереницей вдоль линии традиционного карельского узора из повторяющихся завитушек, в чём-то сходного с греческим меандром. Потом, как и во сне, силуэты оленей сместились и задвигались, и Олег сообразил, что видит рисунок на вязаном свитере, а сам свитер надет на его невесте Лизавете.
Рядом с Лизой стояла другая фигура, высокая, худая, одетая в длинный брезентовый плащ с капюшоном, закрывавшим верхнюю половину лица. Одна рука этого странного персонажа сжимала косовище косы-литовки, поставленной лезвием вверх, а другая рука была спрятана глубоко в карман. Вспомнив услышанные накануне тексты похоронных причитаний, Олег невольно повторил вслух сакральную фразу:
– Не за мной ли ты пришла с утра, сме́ртушка?
Фигура в ответ задёргалась от смеха, а Лиза, наоборот, ни в грош не оценила чёрный юмор своего жениха. Вместе того чтобы повертеться перед ним и дать полюбоваться своей обновкой, она продолжала молча смотреть на Олега.
– Гляди-ка, пёстрый воскрес! – весело произнёс незнакомец в плаще, а затем спросил у Лизы: – Муж?
– Жених, – ответила она тоном, не сулившим приятного продолжения беседы.
– Косить умеешь? – вдруг спросил Олега их утренний гость.
– Умею, – машинально ответил тот. – A вы кто?
Незнакомец скинул с головы капюшон, и Олег увидел целиком его лицо – загорелое, обветренное, с тонким носом, похожим на клюв хищной птицы, жёсткими складками у рта и пристальным взглядом серо-стальных глаз, за которыми читалась то ли тюрьма, то ли война.
– Орлов моя фамилия. Я, собственно, и есть хозяин этих апартаментов – наверное, наслышаны уже.
Олег поднялся на ноги.
– A вы сами-то что, косить не умеете? – спросил он владельца дома, не торопясь браться за протянутый ему инструмент.
– A у меня протез вместо руки, – ответил тот.
– А-а-а! Тогда понятно, извините… Коса-то хоть наточена? Прави́ло есть?
– Погоди-ка! – остановила Лиза своего жениха и протянула ему карманное зеркальце. – На-ка, глянь сперва на себя, красивого!
Олег посмотрелся в зеркало и увидел своё лицо, всё в красных точках от укусов комаров и мокрецов.
– Здравствуй, жених! – сказала ему Лиза.
– И тебе не хворать… – ответил Олег смущённо.
– И как тебя так угораздило? – горько вздохнула его невеста. – Ночевал на крыльце, словно пёс беспризорный… Да не чешись ты! Ещё инфекцию занесёшь! И за что мне такое наказание? У Яны Лаврентьевны с Русланом и то меньше огорчений! И в кого ты у меня такой бесталанный? В смысле – невезучий, а не бездарный.
– Да ерунда, до свадьбы заживёт! – отмахнулся Олег и принялся косить траву.
Орлов присел на крыльце и закурил, продолжая держать левую кисть в кармане, а Лиза вернулась в дом чтобы приготовить завтрак на растопленной хозяином плите. Олег уже успел пройти косой добрую половину придомового участка, когда к воротам подъехал на машине Володя и очень удивился, застав его за этим занятием:
– A ты чего сам-то косишь? И что у тебя с лицом?
– Уснул на улице, мошка́ поела, – ответил ему Олег. – Вон её тут сколько в траве – целыми тучами роится!
Володя возмущённо развернулся к Орлову:
– Ты чего, барыга, последнюю совесть пропил? Парень и так из-за тебя пострадал, а ты его ещё работать припахал вместо себя!
