– Конечно, приедешь! – ответила Лиза, беря жениха под руку. – Мы вместе приедем. A дед твой совсем не старым умер, как я погляжу.
– Да, он рыбачить отправился и в Онегушке утонул, на лодке перевернулся, когда мне всего лет пять от роду было. Родители с бабой Зиной под Суоярви похоронены. A другой дед в сорок втором пропал без вести.
– Ты сегодня уже об этом рассказывал.
– Ну да, что-то я запамятовал опять. …Ты прости меня, баба Дуня, что язык твой тоже забыл, не сберёг! Стыдно, обидно – а ничего уже не исправить.
– Ты только зря себя не кори, – сказала Олегу Лиза. – Ты ведь не нарочно – просто был слишком маленький, многого ещё не понимал. A знаешь, со мной на потоке учится одна девочка родом откуда-то из Дагестана. Когда их семья в Ленинград переехала, ей тоже было лет семь или восемь. Даже успела год проучиться там у себя, в национальной школе. Конечно, по-русски она говорила, но совсем неважно и поначалу сильно этого стыдилась. Но она очень старалась – много читала, работала над лексикой, синтаксисом, произношением. Даже дома с родными общалась только на русском. Школу окончила на одни пятёрки, а когда на филфак поступала, по-русски говорила не хуже нас с тобой – свободно, бегло, чисто. И вот на первом курсе, на лекции по введению в языкознание, преподаватель стал объяснять нам эргативные конструкции – их в русском нет, зато они есть в её родном языке. Тут, конечно, все к ней обернулись, просят что-то рассказать, привести какие-нибудь примеры – а она не может ни слова вспомнить. Даже детскую считалку, вроде нашей «Аты-баты, шли солдаты…» И тогда – она сама в этом мне призналась – ей впервые в жизни стало по-настоящему стыдно.
– Да, история поучительная, – вздохнул Олег. – Но время вспять не повернёшь. Как говорит товарищ Орлов, знать бы заранее, что в прикупе… Ладно, пойдём уже назад, а то что-то заскучал наш возница.
– Как скажешь, – ответила Лиза.
Напоследок Олег ещё раз обернулся на могилы своих предков, потом скользнул взглядом по другим надгробиям и вдруг замер на месте: на секунду у него перехватило дыхание, перед глазами всё поплыло, и ему почудилось, будто вместо могильных плит встали три фигуры – пожилого рыбака в мокрых резиновых забродах, двух старух в траурных кружевных платках и длинных платьях старомодного покроя, в какие обычно обряжают покойниц, а в стороне от них – полупрозрачная фигура печальной девы с васильковыми глазами и стекающими по плечам льняными локонами.
– Ты что? – спросила Лиза своего жениха, увидев его замешательство.
– Да вот, смотри! – ответил Олег потрясённо, указав в сторону ещё одного надгробия с фотографией. – Кира Карьялайнен. Это та самая девушка, о которой я тебе говорил.
– Да, красивая, – сказала Лиза с искренним сожалением, глядя на фотографию Киры. – И молодая совсем. Правда, жалко до слёз…
Олег бросил мрачный взгляд в сторону Орлова и едва слышно пробормотал себе под нос:
– Ну, теперь-то я понимаю, почему он с нами не пошёл…
– Ты прости, я не расслышала.
– Я сказал, что понимаю теперь, почему мне эта девушка приснилась, – тут же нашёлся Олег. – Просто я видел раньше эту могилу, а может, и саму историю уже слышал где-то краем уха – тут ведь слухи быстро разлетаются. Вот она мне и приснилась той ночью.
– Ну вот, всё и сошлось, – ответила Лиза. – Всякому странному явлению есть своё разумное объяснение. И никакой мистики, ничего сверхъестественного.
