Война внутри - страница 71

Посередине второй комнаты стоит стол. Хлам, живущий на столе, отправляется на пол, снесённый руками Клизмача. Пальцы врача осторожно пробегают под столом, пытаясь угадать скрытое в чреве ссохшегося куска мёртвого дерева. Щелчок, и Монета бережно тянет на себя кусок крышки.

Карта Красных Песков с кучей мельчайших корявых надписей, прицепленных клочков исписанной бумаги и просто переделанных фрагментов загадочно отражается в двух парах глаз. Люди с гордостью молчат. Насладившись, Клизмач протягивает Монете малюсенький карандаш, источенный с двух сторон. Бледный археолог наклоняется над открывшимся холстом, болезненно прижимая раненую руку.

– Смотри, тут и тут мы несколько ошибались. Тут многоэтажка идёт чуть севернее, вот так, перерисуй потом, хорошо? Вот тут радиации – ложкой накладывай, вот тут химическое озеро. Тут я пробовал сунуться, сплошные духовки и фосфорные бомбы неразорвавшиеся, мерзости всякой уйма, короче, не полез, ясно и так. Тут их и накрыли, я даже видел куски «джунглей». – Карандаш Монеты устало путешествует по разрисованному куску плотной кожи, нанося новые отрывки. – Видел столбы – тут и тут. А тут я видел Жадность (Клизмач присвистывает), обойти нереально, нужно отвлекать. Холм великана, так и так, тут песок застывает, как от жара, идти – просто сказка, тут песок снова начинается, тут кратер, отличный, копал там дней пять, всё в кошмарном состоянии, и такая эмблемка, – Монета стучит в науш своим карандашиком, – встречается так часто, как блохи на башке Хомяка.

– М-да… – протягивает врач. Монета находит в себе силы самодовольно улыбнуться. – Тебе бы время, ты б и Господу в зад залез, везучий прохвост. Знаешь, я тут припоминаю, кратер-то каких размеров был?

– Такого я ещё не видел.

– Отлично, просто отлично! Против Вас то-са стояло всего около десятка ангелов…

– А поддержкой не пожертвуешь! – Усталые глаза Монеты нервно загораются. – Значит, осталось поглядеть, кто там из них такую штуку мог грохнуть! Может, из боевых у них всего пару и было?

– Э, э, ты губу-то подзакатай. – Тон Клизмача не соответствует произнесённому, его лысина безумно качается взад-вперёд. Он тоже заведён. – Ты иди отлёживайся пока, я тут почитаю, теперь моя работа.

Стол возвращается в своё обыденное состояние. Монета счастливо выбирается в меньшую вонь, жуёт скопившуюся гадкую слюну и смачно сплёвывает.

– Эй, ты всё ещё у меня, мудила! – услышав плевок, взвизгивает врач.

– Да моё говно чище твоей халупы! – Монета глядит на принесённого им человека, через боль накручивая комбинезон обратно на своё белёсое тело.

– Так и быть, счёт за лечение можешь оплатить, когда впаришь найденное барахло, – великодушно протягивает Клизмач.

– Я же тебе цикаду отдал, сукин сын!

– Расценки растут – кризис, – пожимает плечами врач.

Монета сплёвывает ещё раз, надевает на чёрствые кисти плотные перчатки с электростатическими вкладками на пальцах, возвращает на место очки, маску и отправляется к мусорщикам.

Чернота пустого сна трескается открывающимися глазами – шум внизу будит острожного Монету. Археолог может позволить себе снять на пару дней комнатку на корабле по приходе с равнины. Почти пустое помещение отапливается ночью и проветривается днём. Дорого, но комфортно. Тем более что Монете нужен максимальный отдых после похода. Археолог берёт свой крошечный личный терминал, сверяет время. Он проспал около двадцати двух часов. Отлично, но теперь невыносимо хочется жрать. Комната обставлена скупо, но уютно, а контроль температуры позволяет пройтись по ней без защитного обмундирования. Монета спал полностью голым, наслаждаясь отсутствием сложного комбинезона.